Этан показался около одиннадцати. Особого шума из дома не доносилось: приглушенные голоса, звук льющейся воды, кашель Энни. По крайней мере в последнее время она не курила. Его мать и Джейн такого не допускали.
Этан остановился у нижней ступени. Кэл с неодобрением отметил, что он опять выгладил футболку.
— Что происходит, Кэл? Не твой ли джип перегородил дорогу? — Он поднялся на крыльцо. — Я думал, они не пускают тебя в дом.
— Не пускают. Дай мне ключи от твоего автомобиля, если хочешь войти.
— Ключи от моего автомобиля? — Этан покосился на прислоненное к стене ружье.
— Джейн думает, что она сегодня уедет. Поскольку мимо моего джипа ее колымаге никак не проскочить, она попытается убедить тебя отвезти ее в аэропорт. Я не хочу подвергать тебя искушению.
— Я бы никогда такого не сделал. Надеюсь, ты знаешь, что тебя можно фотографировать на полицейский стенд с надписью «РАЗЫСКИВАЕТСЯ».
— Возможно, у тебя и нет желания отдавать ей ключи, но профессор умнее Господа Бога. Она что-нибудь придумает.
— Тебе не кажется, что ты становишься параноиком?
— Я ее знаю. Ты — нет. Давай ключи.
С видимой неохотой Этан вытащил из кармана ключи от автомобиля, протянул Кэлу.
— А у тебя не было мысли преподнести ей пару десятков роз? В большинстве случаев это срабатывает.
Кэл пренебрежительно хмыкнул, поднялся, подошел к двери, приоткрыл ее.
— Эй, профессор. Прибыл пастор. Тот самый, что видел тебя голышом.
Отступив в сторону, придержал дверь, пропуская Этана, вернулся к качалке, достал из сумки-холодильника замороженный шоколадный батончик.
Час спустя появился Кевин. Кэл знал, что должен поблагодарить его за пресс-конференцию, но старые привычки отживали медленно. Вот он и встретил его хмурым взглядом.
— Что тут происходит, Бомбер? Почему два автомобиля блокируют дорогу?
Объяснения Кэлу изрядно поднадоели.
— С ключами от автомобиля в дом ты не войдешь.
В отличие от Этана Кевин не задал ни единого вопроса. Пожал плечами, отдал ключи и всунул голову в дверь.
— Дамы, не стреляйте. Пришел хороший мальчик.
Кэл скрестил руки на груди, закрыл глаза. Рано или поздно она должна выйти и поговорить с ним. От него требуется только одно — ждать.
В час дня приехал его отец. Все приезжали, никто не уезжал.
Джим мотнул головой в сторону дороги:
— Похоже, там новая автостоянка.
Кэл протянул руку:
— Дай мне ключи от автомобиля, если хочешь войти в дом.
— Кэл, это надо прекратить!
— Я стараюсь.
— Почему просто не сказать ей, что ты ее любишь?
— Она мне не позволяет.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Джим бросил ему ключи и прошел в дом.
Кэл тоже на это надеялся и не собирался признаваться в мучивших его сомнениях. Тем более отцу.
В отношении Джейн теперь ему все было ясно, и оставалось лишь удивляться, почему раньше он не мог разобраться, что к чему. Без нее в жизни возникала пустота, которую не мог заполнить даже футбол. Если бы только он мог вернуть тот день, когда он отверг ее любовь. Драгоценнее подарка ему не предлагали, а он отшвырнул его, словно мусор. И теперь она платит ему той же монетой.
Да, один раз она решилась на аморальный поступок, ради того чтобы забеременеть, но второй такой женщины он не встречал и твердо верил, что полюбить она может только раз, зато навсегда. Однако, трезво оценивая происшедшее с ним в последние две недели, он понимал, что другого и не заслуживал, потому что не смог сразу оценить, какое счастье даровал ему Господь. Он также знал, что готов сидеть на этом крыльце до конца жизни, если этим сможет вернуть Джейн.
День тянулся медленно. Со двора доносилась танцевальная музыка, указывая, что народ решил поразвлечься, а Джейн так и не выходила, чтобы поговорить с ним. Он почуял запах жарящегося мяса, услышал, как Этан крикнул: «За ваше здоровье!» В какой-то момент из-за угла выскочил Кевин, чтобы поймать брошенную кем-то «летающую тарелку». Все веселились, кроме него. Он стал чужим в собственной семье, и они танцевали на его могиле.
Он весь подобрался, увидев две фигуры, движущиеся в лесу к востоку от дома. На мгновение подумал, что Джейн убедила кого-то проводить ее вниз, уже собрался вскочить, но узнал отца и мать.
Они остановились у старого ясеня, на который он взбирался в юности. Его отец прижал мать к стволу. Она обвила руками его шею, и он понял, что они целуются, словно два подростка.
Наконец-то у родителей все наладилось, подумал он и впервые за последние дни улыбнулся. Но улыбка сползла с его лица, когда он увидел, куда двинулись руки отца. Да он же собирался лапать мать!
Кэл развернул качалку. Вот на это ему совсем не хотелось смотреть.
Следующие два часа он провел в дреме, прерываемой появлениями Этана и Кевина. Оба не знали, что и сказать. Этан посчитал, что сейчас Кэла более всего интересует политика, Кевин предпочел футбол. Отец не появлялся, но ему не хотелось думать о том, чем сейчас занимаются они с матерью. Джейн на крыльцо не выходила.
Ближе к сумеркам появилась мать. Вся взъерошенная, с подозрительной красной отметиной на шее. В волосах, за левым ухом, застрял сухой листик, указывая на то, что его старик отправился в лес не затем, чтобы собирать цветы.
Она долго смотрела на него с тревогой.
— Ты не голоден? Может, я тебе что-нибудь принесу?
— Ничего мне от тебя не надо. — Он знал, что голос звучит грубо, но ведь она предала его.
— Я бы пригласила тебя в дом, но Энни этого не позволит.
— Ты хочешь сказать, что не позволит Джейн.
— Ты обидел ее, Кэл. Чего ты от нее ждешь?
— Я жду, пока она выйдет сюда, и мы сможем поговорить.
— То есть ты опять накричишь на нее?
Кричать на Джейн он не собирался и уже хотел сказать об этом матери, да только на крыльце он вновь остался в одиночестве. Он, конечно, хотел оградить родителей от собственных проблем, но, похоже, ничего у него не вышло.
Ночь опустилась на гору, Кэл всерьез испугался, что потерпел поражение. Наклонился вперед, закрыл лицо руками. Она не придет. Неужели он все погубил?
Скрипнули петли сетчатой двери, он поднял голову, увидел ее. Тут же скинул ноги с сумки-холодильника, выпрямился.
Она вышла в платье, в котором уехала из дома. С высокой талией и большими пуговицами. Только на этот раз обруч не схватывал волосы. Они обрамляли ее прекрасное лицо.
Руки она засунула в карманы.
— Зачем ты все это делаешь?
