Пролог
Я бегу, бегу, бегу. Бегу уже несколько часов кряду. Я хочу домой, но понятия не имею, где он, хоть и живу в этом районе уже двадцать лет. Так что я продолжаю бежать.
На мне майка и шорты – как обычно, и я несусь, не разбирая дороги, по обсаженным деревьями улицам небольшого городка в штате Вирджиния. Я двигаюсь все быстрее и быстрее, потею, сердце колотится как бешеное, но при этом я дышу спокойно и размеренно, а мимо проплывают большие дома с гаражами на две машины и велосипеды, оставленные на подъездных дорожках.
Заканчивалась весна 2015 года, и наступающее лето обещало стать на редкость жарким и влажным. Но пока трава на безукоризненно подстриженных лужайках еще была зеленой и сочной. Вокруг буйно цвели розовые и белые пионы, разноцветным фейерверком взрывались облака азалий.
Этой дорогой за последние двадцать лет я бегала сотни раз. Мне был знаком каждый клен, каждый куст камелии на углу, все выбоины в бордюре – там, где подросток, только севший за руль, не вписался в поворот. Они должны были служить мне ориентирами, столь же привычными, как и все остальное в моей жизни. Но в тот день я как будто видела их впервые.
Двадцать пять лет назад, всего через два года после переезда из мрачной коммунистической Польши, мы с мужем купили здесь дом. И этот типичный американский пригород казался нам сбывшейся мечтой. Здесь было чем себя побаловать! Обустроившись, мы быстро переняли стиль жизни американского среднего класса – с китайской едой навынос и ведерками мороженого. Такой роскоши в Восточной Европе просто не существовало.
Однажды я увидела себя на фотографии: полные рыхлые руки, бедра, расплывшиеся по стулу, привели меня в такой ужас, что я решила кардинально изменить свою жизнь. Мне явно нужно было больше двигаться, и я начала бегать. А поскольку я не из тех, кто довольствуется полумерами, то сразу же решила записаться на какой-нибудь забег – как только мне это будет по силам.
Сначала меня не хватало даже на один квартал. Через год я могла пробежать почти пять километров. Через два я впервые участвовала в забеге на девять с половиной километров и пришла первой в своей возрастной группе. Мои близкие тоже приобщились к спорту. Бег, езда на велосипеде, плавание – мы постоянно тренируемся, готовясь к очередному соревнованию.
В общем, каждое утро я выхожу на пробежку.
Будучи человеком привычки, я всегда начинаю день с того, что беру с полки в ванной мою сделанную в Германии искусственную грудь. Я ношу ее с 2009 года, борьба с раком тогда закончилась мастэктомией. Высокотехнологичный пластик по цвету и на ощупь похож на человеческую кожу, а по размеру протез подобран под мою правую грудь. На нем даже есть маленький сосок. Эта штука разработана специально для спортсменов, поэтому она очень легкая, а ее внутренняя сторона удобно приклеивается к телу. Каждое утро перед пробежкой я накладываю протез на гладкое ровное место с левой стороны груди, потом натягиваю форму и кроссовки. Готово.
Но то утро началось совсем по-другому. Выпив, как обычно, стакан воды, я зашла в ванную и уставилась на свое отражение в зеркале. «У меня отросли корни, – подумала я, – нужно покрасить волосы. Немедленно!» Я смешала в маленьком пластиковом стаканчике краску – одну из марок хны, купленную в Whole Foods, с интересным фиолетовым оттенком, который мне очень нравится, вылила ее на голову и размазала по волосам. Сверху натянула пластиковый пакет и завязала его маленьким узелком на боку, чтоб не слетел.
Нужно спешить. Скорей, скорей на улицу, бегать!
Я схватила футболку и шорты и снова метнулась в ванную. Взгляд упал на грудной протез на полке.
Нет. Слишком много мороки. С ним только тяжелее. Я не могу тратить драгоценное время на такую ерунду.
Я быстро натянула майку через голову, обмотанную пакетом. Без протеза тело ощутимо перекосило на одну сторону, но я решила лишний раз об этом не думать.
Пора бежать!
Красно-фиолетовая краска струилась по лицу и шее, но я уже выскочила из дома.
Так я и бежала по утренней жаре – майка перепачкана растекшейся краской, асимметричная грудь вся в пятнах.
Мы живем в тихом районе, и улицы утром были почти пусты. Если кого из прохожих и шокировал мой внешний вид, то я этого даже не заметила. Погруженная в свои мысли, я мчалась дальше.
Спустя час я начала уставать и захотела вернуться домой. Но все вокруг выглядело каким-то чужим. Я не узнавала эти улицы. Не узнавала эти дома.
Я не представляла, где я. И поэтому бежала дальше.
В голове промелькнула и тут же испарилась мысль о том, как нелепо было бы заблудиться в хорошо знакомом месте. Не задумываясь о том, куда направляюсь, я просто продолжала бежать.
Прошел еще час или даже больше. Перекошенная на один бок, покрытая коркой засохшей краски, я все еще бежала, не отдавая себе отчета в том, что что-то не так. Я двигалась по инерции, мысли разбегались и улетали куда-то вверх, к голубому небу.
Каким-то образом я наконец оказалась перед нашим двухэтажным домом, открыла дверь и ввалилась в прохладный темный коридор. Уставшая и потная, я сбросила кроссовки и промокшие насквозь носки.
Направляясь наверх, я увидела свое отражение в зеркале. Поверх засохших волос, пропитанных потом и хной, торчал пакет, похожий на странную шапочку для бассейна. Фиолетовая краска высохла и почернела, темные ручейки застыли на шее, плечах и майке, еще сильнее подчеркивая пустоту на месте левой груди. Лицо раскраснелось от напряжения.
Я не заметила ничего необычного. Пройдя мимо зеркала, я поднялась на второй этаж.
Мой муж Мирек работал за компьютером у себя в кабинете, сидя спиной к двери. Услышав, что я вернулась, он сказал:
– Тебя долго не было. Хорошо побегала?
Тут он обернулся, и улыбка сползла с его лица.
– Что случилось? – воскликнул он.
– В каком смысле? – не поняла я. – Просто побегала сегодня подольше.
– Кто-нибудь тебя видел? – Он явно был в ужасе.
– Какая разница, видел меня кто-то или нет? Ты о чем вообще?
– Смой все это, – попросил он, – пожалуйста.
– Успокойся, Мирек, чего ты так завелся?
Но я все-таки пошла в ванную и сделала так, как он попросил.
Что это с ним? Странный какой-то.
Из душа я вышла чистой и отдохнувшей. Но что-то точило меня изнутри.
Мой любимый человек беспокоится. Почему?
Реакция Мирека должна была стать для меня тревожным сигналом, намеком на то, что происходит что-то ужасно неправильное. Но эта мысль легко проскользнула сквозь трещины в моем разрушенном сознании и уже через секунду исчезла без следа.
