Примерно через час на перекрестке я остановила машину и спросила у водителя дорогу. Но я не могла толком объяснить, куда мне нужно. Я назвала ему точный адрес, но он не знал, в какой стороне моя улица. Пытаясь сообразить, где я живу, он задавал наводящие вопросы, спрашивал, есть ли в моем районе какой-то заметный ориентир. Но я не могла ответить ничего путного. Он предложил повозить меня по округе, но я отказалась. И дело было не в том, что я боялась садиться в машину к незнакомцу, а в том, что мне все еще хотелось ходить. Таков был изначальный план, и ничто не могло его изменить. Тогда он предложил проводить меня до одной из центральных улиц поблизости – в надежде, что это освежит мою память.
Неуверенно шагая, я двинулась следом за машиной, совершенно не смущаясь мокрых шорт. Она ехала очень медленно, и я шла позади мимо фасадов из красного кирпича, типичных для мелких городков севера Вирджинии. Когда мы оказались на широкой улице, кусочки пазла внезапно сложились. Я узнала свой район: маленький домик с желтой отделкой на углу, кирпичный особняк напротив. Я поняла, что мне нужно свернуть налево на оживленную улицу, метров через сто еще раз налево, и я увижу свой дом.
Мирек встретил меня и с облегчением выдохнул. Он не понимал, где я так долго бродила.
– Я немного потерялась. Эти улицы петляют то вправо, то влево – не уследишь.
– Ничего страшного, – ответил он и поцеловал меня. Он был очень рад, что я дома.
– Я не дотерпела до туалета и описалась, – призналась я.
Мирек опустил взгляд на мои ноги в мокрых шортах.
– Бедняжка, – с нежностью сказал он, – сходи в душ.
Это был первый случай недержания мочи в моей сознательной жизни. В следующие пару месяцев мне иногда было сложно контролировать позывы, которые возникали сразу, как только наполнялся мочевой пузырь. Если по дороге на работу я застревала в пробке, то, припарковав машину в кампусе, сразу же бежала в ближайшее здание искать туалет.
Могли ли подобные проблемы быть следствием неправильной работы мозга? Как оказалось, недержание может быть связано с дисфункцией средней поверхности лобной доли, где находится корковый центр мочеиспускания. Большинство пациентов с повреждениями в лобной доле после инсульта страдают недержанием
[31]. А люди с опухолями в этой области мозга часто до самого последнего момента не чувствуют, что их мочевой пузырь наполнился, и в итоге не могут сдержаться. Недержание свойственно больным деменцией и вообще часто наблюдается у пожилых. Причины могут быть самыми разными, и большинство никак не связано с заболеваниями мозга: инфекция мочевыводящих путей, воспаление стенки мочевого пузыря, проблемы с простатой. Но если человек моего возраста вдруг начинает страдать недержанием мочи, то это может быть признаком нарушений работы мозга.
Неспособность контролировать мочеиспускание может быть симптомом и других психических заболеваний, помимо деменции. Мой бывший коллега из Национального института психического здоровья, невролог и исследователь шизофрении доктор Томас Хайд предположил, что дети, у которых впоследствии разовьется шизофрения, начинают проситься на горшок позже, чем те, у кого нет склонности к этому заболеванию. И действительно, согласно исследованиям, взрослые пациенты с шизофренией чаще страдали недержанием мочи в детстве, чем их здоровые братья и сестры
[32]. Доктор Хайд полагает, что контролировать мочевой пузырь сложнее тем детям, у которых медленнее развивается префронтальная кора.
И снова ирония судьбы. У меня не было шизофрении – но мне пришлось пройти через многое из того, что происходит с пациентами при этом заболевании, изучению которого я посвятила жизнь.
Всю жизнь я была очень шустрой, независимой, самоуверенной и упрямой. Но болезнь довела эти качества до абсурда. Я постоянно суетилась, перескакивая с одного дела на другое, и не могла ни на чем сосредоточиться. Когда я пыталась читать, взгляд скользил по страницам все быстрее и быстрее, но смысл прочитанного терялся. Я металась между страницами, рассказами, предложениями и словами, но не понимала, что они значат. Каждый день я, как и прежде, звонила детям и сестре, но не смогла довести до конца ни одного разговора. Я прерывала их на полуслове и убегала по какому-то очень важному делу, хотя сама не знала какому. Меня одолевали тревога и подавленность, для которых, казалось, не было причин. И я не слушала, что мне говорят Кася, Мирек и Витек. Я все знала лучше всех. Я знала намного больше, чем они!
Однажды в The Washington Post я прочитала статью о старшекласснице из школы по соседству, которая думала, что ее приняли в несколько университетов из Лиги плюща, но потом выяснила, что там что-то напутали. Я сразу же рассказала эту историю Миреку, но он, выслушав, посмотрел на меня как-то странно.
– Все было совсем не так
[33], – мягко возразил он.
– Я же только что прочитала! По-твоему, я не понимаю, что читаю?
– Ты перепутала, все было наоборот. Девушка заявила, что ее приняли в Стэнфорд и Гарвард, но потом оказалось, что она все выдумала.
– Да нет же, Мирек, это ты ошибаешься, – я начала сердиться. Но он только грустно улыбнулся.
С каждым днем я чувствовала себя все более растерянной. Мир вокруг меня как будто вращался все быстрее и быстрее, и я не могла за ним угнаться. Я не понимала, что происходит и что все это значит. Вселенная неслась вперед, а я безнадежно отставала.
В начале июля местная газета сообщила об открытии нового продуктового супермаркета Giant, которого я так ждала. Я и не думала, что доживу до этого события.
Этот Giant до странного много для меня значил. Он олицетворял беспощадно быстрое течение времени и эфемерность моего существования, напоминал, насколько хрупка моя жизнь, несмотря на физическую силу, спортивные достижения и упрямый оптимизм. За время болезни я стала злиться на это громоздкое бетонное здание.
Этот дурацкий магазин будет стоять здесь, когда меня не станет.
Раз уж я дожила до торжественного открытия супермаркета, мне было важно туда попасть. Мы с Миреком, а также Витек, Шайенн и Мария, которые гостили у нас, решили все вместе отправиться на праздник. Но когда мы припарковались и я открыла дверцу машины, мне стало не по себе. Толпы людей, громкая музыка – при входе играл живой джаз-банд, приветствуя покупателей, – все это производило отталкивающее впечатление. Но близкие не заметили моей реакции. Витек, Шайенн, Мария и Мирек были в восторге и остановились посмотреть. Мы все любили джаз.
