Но меня настолько увлекло, в каком она вела нас направлении, что не хотел ее перебивать. Ей было что сказать. В этом я не сомневался. Впервые с момента нашей первой встречи я позволил ей высказаться и выразить себя. И не только потому, что она терлась мокрой киской по всему моему бедру, а я не хотел разрушать эти чары, но еще потому, что ей самой это было нужно. Пять минут назад девчонка на ходу выпрыгнула из машины, чтобы настоять на своем.
«Не девчонка, – напомнил я себе. – Женщина, Трент. Женщина».
– Сондер, – слово сорвалось с ее сочных губ, словно непристойное предложение.
Она взяла мою руку и прижала к изгибу своей задницы, прямо между бедром и ягодицей. От тепла ее тела тупая боль под ложечкой каким-то образом исчезла, и, что самое странное, я даже не заметил, как она возникла. Я не сжал ладонь, но и руку не убрал. Я лихорадочно соображал, понимая, что так быть не должно, но все равно засыпал себя отговорками.
Ничего особенного.
Мы ни черта не делали.
Не целовались, не тискались, не занимались сексом. Мы едва прикасались друг к другу, но возникавшие при этом ощущения были сильнее и глубже тех, что испытываешь, оказавшись голым в одной комнате с женщиной, которая уже держит в зубах презерватив.
– Сондер – это осознание, что каждый прохожий проживает такую же яркую и сложную жизнь, как и ты. Мне кажется, ты считаешь, будто только ты один сталкивался с тяжелыми испытаниями, Рексрот. Меня это не устраивает. Совершенно.
– Тогда тебе не повезло, милая. Потому что ты работаешь подо мной, и только этим ты будешь заниматься в таком компрометирующем положении.
Я убрал руку с ее задницы, но, потянувшись к карману, подразнил ее, проведя большим пальцем по тазовой косточке. Она льнула к моему прикосновению, но я не поддался, и не только для того, чтобы держать руки при себе, а еще потому, что при виде ее страстного желания я рисковал послать к чертям оставшиеся моральные принципы.
– Мы неудачно начали наше знакомство.
Девушка никак не отреагировала на мое прикосновение, но ее выдали мурашки на коже. Соски на ее груди были настолько возбуждены, что выглядели болезненно чувствительными и жаждущими найти облегчение.
– Прошу прощения, что ограбила твою мать. Можешь извиниться за то, что третировал меня? Можем все это оставить в прошлом. Начать с чистого листа. Я бы этого хотела, – ее голос звучал искренне, мягко и честно.
Вот только Эди не понимала: когда я перестану к ней цепляться, мы с ней будем равнодушны друг к другу, потому что неформально общаться мы могли, только поддевая друг друга. Ненавидя. И презирая.
К несчастью для Эди, ее было слишком занятно ненавидеть. Я был не готов прекращать то, что между нами происходило, пусть даже наши взаимоотношения начали выглядеть, ощущаться и восприниматься, как неизлечимая болезнь.
Поэтому, вместо того чтобы повести себя как взрослый человек и согласиться с ней, я прекратил ее небольшой приватный танец, резко развернув кругом и прижав к машине. Схватил рукой за горло и почувствовал, как оно дернулось, когда она сглотнула, подсказывая, какое удовольствие и возбуждение она испытала, оказавшись в моей власти.
Черт, Эди. Ты даже не представляешь, каким я могу быть безжалостным.
Я навалился на нее всем телом достаточно сильно, чтобы припугнуть, не причинив при этом боли. Она могла почувствовать мою эрекцию, кубики пресса, мышцы груди, ощутить, как футболка прилипла к покрывшейся испариной коже. Я наклонился к ее губам, зная, как сильно она хотела, чтобы я поцеловал ее, и зная, что никогда на свете этого не сделаю.
– Я извинюсь только за то, что сегодня вечером не приехал к тебе раньше. Если я когда-нибудь застану тебя здесь или где-то еще раздвигающей ноги перед этим хреном, настанет конец. Тебе, ему и всем причастным. Пока ты проводишь время с моей дочерью – а я ожидаю, что ты будешь заниматься этим каждый вторник, когда она будет приезжать со мной на работу, – будешь воздерживаться от сексуальных связей. Можешь тереться о душевую лейку, представляя в себе мой член, можешь играться со своим клитором, мечтая, чтобы вместо твоих пальцев это делал мой рот, но с Бэйном ты больше не трахаешься, поняла?
Она рассмеялась, вырвалась из моих рук и, сев в машину, захлопнула дверь перед моим лицом.
Я сел за руль и завел двигатель, наблюдая, как она молча вводит в навигатор свой адрес.
Ничего страшного. Мне не нужно, чтобы она отвечала вслух. Нужно было, чтобы она поняла.
Она напрягла челюсти, и я понял, что сообщение получено. Хорошо.
Глава 8
Эди
– Что я должна узнать про Трента Рексрота?
Следующим утром в понедельник я бросила стопку документов отцу на стол и вытерла лоб тыльной стороной ладони.
Все воскресенье я занималась серфингом, избегала вопросов Бэйна о Тренте и пыталась уговорить маму встать с постели и поужинать с нами. Я приготовила кускус (в микроволновке), курицу с лимоном (из супермаркета) и даже сделала вполне съедобный салат. Все это я съела в одиночестве, сидя на кухне перед телевизором. Я двадцать минут смотрела жуткий эпизод реалити-шоу о копах, пока не осознала, что жую, глядя, как преступники бросают в полицейских бутылки с мочой.
Пожалуй, можно сказать, что я была рассеянна.
Ноющая боль между ног напоминала, как Трент играл с моими чувствами, сексуальностью и сознанием. Но самое главное, от его уверенности в том, что он может так со мной поступать – контролировать меня, как мой отец, моя вендетта становилась неизбежной. Я не игрушка, которой можно управлять и бросать из рук в руки. Отец имел надо мной весьма конкретную власть.
А Трент ее не имел.
И скоро он узнает, что я не размазня, хотя и позволяю Джордану Ван Дер Зи мной помыкать.
Отец оторвал взгляд от ноутбука и потер подбородок подушечками пальцев. Сегодня он надел светло-серый костюм с галстуком бледно-голубого цвета, который был сшит по индивидуальному заказу и куплен во время короткой командировки неделю назад. А значит, кто-то все это для него заказал.
Любовница, не иначе.
Сегодня во второй половине дня он на неделю летел в Цюрих. Это была уже третья поездка за три месяца, потому я не сомневалась, что у него появилась новая блестящая игрушка. Мне было плевать, действительно ли он летит в Цюрих. Я просто радовалась, что его не будет шесть дней.
– Умная деточка, – он одобрительно щелкнул языком.
«Пошел ты», – мысленно ответила я. Он был прав. Я была куклой в его театре теней, готовой развлекать его всякий раз, когда он бросал в мою сторону лучик света.
Отец собрал документы, которые я ему отдала, и сложил в ящик под замок, обдумывая ответ.
– Давай для начала выясним, забирает ли он домой ноутбук и айпад или оставляет в кабинете. На этаже камеры слежения установлены в приемной, у входа в туалет и напротив лифтов. Оснащать кабинеты камерами можно по личному желанию. Осмотри потолок, стены и мебель. Еще я хочу знать, сколько у него устройств с почтой и выходом в интернет. И как часто он ими пользуется. Если сможешь забрать одно из них, принеси сюда.
