– Линк уже проснулся? – поинтересовался он, разбирая продукты.
Приготовившись лакомиться выпечкой, я устроилась за столом.
– Родители уже забрали его. Они не хотят упустить ни секунды, чтобы побыть вместе. Таннер уже во вторник возвращается в Нью-Джерси.
– Чем он занимается там? – Джулиан протянул мне кофе.
Сделав глоток, я скривилась – сахара маловато.
Едва я успела подумать об этом, как Джулиан вытащил из кармана брюк с полдесятка пакетиков сахара. Здорово, теперь можно подсластить кофе.
– Он учится в Принстоне. Из-за этого им втроем бывает сложно, но они справляются.
Джулиан поставил на стол тарелки.
– Уверен, у них все хорошо. Линк – славный парнишка.
– Что верно, то верно, – согласилась я, снова пригубив кофе. Теперь то что нужно. – Он очень сильно хотел забрать с собой миссис Даутфайер. Но мне удалось отговорить его.
– Спасибо, – улыбнулся Джулиан.
– Пожалуйста.
Он протянул мне угощение: скон с фруктами, маслом и джемом.
Я отковырнула изюминку и сунула в рот.
– Как ты узнал, что «Бобы и хлеб» – мое любимое кафе? – Не припомню, чтобы говорила ему.
– Любимое? – удивился Джулиан. – А я думал, никто, кроме меня, о нем не знает.
– Я знаю. Как-то раз я относила шмотки в секонд-хенд и по соседству обнаружила «Бобы и хлеб». Вместо магазина теперь маникюрный салон.
– Помню-помню. Я даже бывал в том секонде пару раз.
– Вот это совпадение!
Интересно, могли ли мы с Джулианом быть в магазине или кафе в одно и то же время? Стоило только подумать об этом, как меня сразу бросило в жар. Но в хорошем смысле – будто нам предначертано свыше встретить друг друга.
– Ты случайно ничего не слышала от Аури и Кэсси? – спросил Джулиан, намазывая булочку маслом. – Они не вернулись вчера вечером, а утром я обнаружил пустые комнаты.
– Не слышала и не видела. Может, свидание прошло как по маслу и они решили продолжить его в отеле, чтобы избавить тебя от шумных подробностей их личной жизни? – пошутила я. – Напишу-ка я Кэсси.
Я отправила ей сообщение и завороженно уставилась на телефон, но ответа не последовало. Ох, не нравится мне это. Я убедила себя, что с подругой все в порядке, в конце концов она же с Аури. Последний раз взглянув на телефон, я отложила его в сторону и вернулась к завтраку.
– Чем сегодня займешься?
– Думал, можно собрать наконец тебе кровать и шкаф для обуви, – ответил Джулиан, запивая булочку кофе. – Потом мы всей группой идем в библиотеку. Мне нельзя провалиться на промежуточных экзаменах.
– Звучит здорово.
– Хочешь пойти со мной в библиотеку?
Я покачала головой. Разумеется, я жаждала быть рядом с ним каждую минуту, но это же безрассудство. Мне и так сложно собраться с силами, чтобы просто учебник прочитать, – а в присутствии Джулиана это вообще невозможно. Да и его отвлекать не хотелось: очевидно, ему важно получить хорошие оценки.
Мы закончили завтрак, я убрала тарелки в раковину и полезла в самый верхний шкаф за ящиком с инструментами. Я прятала его так далеко, чтобы Линк не добрался.
– Ух ты, как круто! – Обнаружив мой блокнот, Джулиан рассматривал рисунок, над которым я работала утром.
– Спасибо, но он еще не готов.
– Почему? Как по мне, отменная вышла русалочка.
Я выхватила у него блокнот и бросила на стол.
– Это вообще-то сирена.
– А есть разница?
– Русалки – добрые булочки с корицей. А сирены убивают людей. У меня получилась какая-то безобидная, да еще и взгляд наивный, – пояснила я, неодобрительно глядя на рисунок. Лучше бы его вообще из блокнота вырвать. – Хотела сегодня закончить, но так ничего и не получилось. Жуть как не хватает моей крепости, моего оплота вдохновения.
– Это ты про шатающуюся конструкцию из коробок? – нахмурился Джулиан.
– Именно про нее.
Конечно, это полная чушь. Годами я рисовала где угодно: за письменным столом, в машине, на диване, в кровати, в самолете… да везде. И никогда не возникало трудностей. Но Эдриан исчез – и между мной и вдохновением будто стена выросла. То и дело я пыталась преодолеть ее, время от времени мне даже удавалось заглянуть за край, узреть проблеск Рая – этого как раз хватало на создание чего-то, чем можно гордиться, например портрет Мари. Но пробить блокаду раз и навсегда не получалось.
– Ну, раз так, отстроим заново твою крепость.
– Я уже выкинула коробки.
– Купим новые.
Я улыбнулась.
– Это очень мило, но нельзя же вечно складировать коробки в доме. Уж как-нибудь да закончу рисунок.
Джулиан заворчал – отговорка убедила его не больше, чем меня.
Затем мы занялись сборкой обувного шкафа. Он оказался до того громадным, что мог бы вместить не только мою обувь, но и ботинки Джулиана, Аури и Кэсси разом. Одну пару кед я ношу почти не снимая, но при этом храню десяток-другой туфель на каблуках в пару к висящим в шкафу дизайнерским платьям стоимостью как крыло самолета.
– Мама вчера звонила, – невзначай бросил Джулиан. В зубах он сжимал гвоздь, из-за которого я едва разобрала бормотание. Затаив дыхание, парень не спускал глаз с доски. – Отца завтра выпишут из больницы.
– Добрые вести.
Джулиан безучастно кивнул, притворяясь, что ему все равно, но я-то знала: он переживает. В противном случае он бы ничего мне не рассказал. Он хотел бы оставаться равнодушным по отношению к родителям, но не мог – и я понимала его слишком хорошо. Постоянно я ловила себя на мысли, что родители не заслуживают моих стараний. И несмотря ни на что в понедельник я опять поведу себя на каторгу в кабинет правоведения.
– Может, пошлем твоему папе открытку?
Джулиан вкрутил шуруп в доску и только потом ответил:
– Ну и зачем нам это делать?
Я отпустила доску – она теперь держалась сама. Помаленьку конструкция становилась похожа на шкаф.
– Чтобы он знал, что ты не забыл его.
В ответ Джулиан лишь головой замотал.
– Ты уверен?
– Уверен. – Джулиан наклонился подобрать шурупы, а потом выпрямился, и я смогла поймать его взгляд. На лице его печаль не оставила и следа, зато в глазах отражалась боль. Он же весь изранен: шрамы у этого человека не только снаружи, но и на сердце. – Я уже посылал им открытку. Она пришла обратно.
У меня аж сердце защемило. Я взяла Джулиана за руку и легонько сжала его пыльную от древесины ладонь.
– Я тебе так сочувствую.
– Не стоит, – покачал он головой. – Следовало догадаться, что так и будет.
