Мальчик остановился и снизу вверх посмотрел на Гейба Боннера широко раскрытыми глазами.
— Я бы очень хотел, чтобы Джейми тоже мог спать в комнате Рози.
— И я, сынок, — прошептал Гейб. — И я.
Чтобы вытащить Рэчел из тюрьмы, Гейб готов был разнести весь городок, но, к счастью, когда он, припарковав машину около дома Оделла Хэтчера, принялся дубасить в дверь, начальник полиции Солвейшн уже проснулся, так что устраивать погром не потребовалось.
В семь часов утра Гейб уже нетерпеливо мерил шагами зал для посетителей городского отделения полиции. Взгляд его был прикован к металлической двери, которая вела в ту часть здания, где находились камеры предварительного заключения. Расхаживая взад-вперед, Гейб думал, что, как только ему представится такая возможность, он сделает из своего старшего брата отбивную котлету.
Тем не менее в глубине души он понимал, что пытается свалить на Кэла собственную вину: если бы он не уехал, а дождался Хэтчера, ничего бы не случилось.
Бросив кинотеатр и Рэчел на произвол судьбы, он уехал за границу округа и оказался на стоянке грузовиков, где всю ночь работала закусочная. Там он и сидел, накачиваясь чудовищно крепким кофе и борясь с демонами, терзающими его душу.
Час проходил за часом, и незадолго до рассвета Гейб понял, что Рэчел была совершенно права: он взялся приводить в порядок «Гордость Каролины» только для того, чтобы спрятаться от самого себя. Он лишь существовал, а не жил. Ни на что другое у него не хватало смелости…
Железная дверь распахнулась, и появилась Рэчел. Увидев Гейба, она замерла на месте.
Лицо Рэчел было бледным, волосы растрепанными и спутанными, платье измятым. Огромные черные башмаки казались кандалами на ее стройных ногах — еще одна, дополнительная тяжкая ноша. Но самым страшным были ее огромные глаза: в них читались боль, страх, неуверенность.
Взгляд их обжег душу Гейба невыносимой болью.
Бросившись к Рэчел, он обнял ее. Она задрожала, и Гейб вспомнил о Чипе, который совсем недавно вот так же дрожал в его объятиях. Но больше он ни о чем уже не думал.
Он просто стоял и крепко прижимал к себе упрямую, милую и самую желанную на свете женщину, которая вытащила его из могилы забвения.
Глава 24
Прижавшись к Гейбу, почувствовав объятие его сильных рук, Рэчел разом обмякла.
— Где Эдвард? — с трудом выговорила она.
— Он с Кэлом и Джейн, — ответил Гейб, поглаживая ее по волосам. — С ним все в порядке.
— Кэл…
— Ш-ш-ш… Не сейчас.
— У нас, между прочим, есть улики, — сказал подошедший к ним начальник городской полиции.
— Нет у вас никаких улик. — Гейб легонько отстранил Рэчел и пронзил Оделла Хэтчера уничтожающим взглядом. — Я сам положил эти вещи в ее машину, прежде чем уехать.
— Ты? — опешил Оделл.
— Именно так — я. Рэчел об этом ничего не знала.
Стальные нотки в голосе Гейба разом отбили у Хэтчера охоту спорить. Крепко обняв Рэчел за плечи, Гейб повел ее к выходу.
На улице уже совсем рассвело. Рэчел жадно вдохнула всей грудью прохладный утренний воздух, мельком подумав о том, что никогда еще он не казался ей таким ароматным. Тут до нее вдруг дошло, что Гейб ведет ее к какому-то «мерседесу», припаркованному на месте, обозначенном табличкой: «Зарезервировано для начальника полиции». Она не сразу вспомнила, что автомобиль принадлежит Гейбу, поскольку всегда видела его только за рулем пикапа.
— А это зачем? — спросила она, останавливаясь перед роскошным автомобилем.
— Мне хотелось, чтобы тебе было удобно, — ответил Гейб, распахивая перед ней дверцу.
Рэчел попыталась улыбнуться, но губы ее предательски задрожали.
— Садись, — мягко сказал Гейб.
Она опустилась на переднее сиденье, и через несколько секунд они уже катили по пустынным улицам Солвейшн, прислушиваясь к ровному звуку безупречного двигателя. Добравшись до выезда на шоссе, Гейб положил руку на бедро Рэчел.
— Я обещал Чипу, что привезу вас обоих домой к завтраку, — сказал он. — Когда мы подъедем к дому Кэла, посиди в машине, а я схожу за мальчиком.
— Ты с ним виделся?
Рэчел ждала, что на лице Гейба, как обычно, появится неприязненное, отчужденное выражение, как это бывало всегда, когда они заговаривали о ее сыне, но этого не произошло. Вид у Гейба был рассеянный и встревоженный.
— Я не говорил ему, что ты в тюрьме.
— А что ты сказал?
— Что произошло недоразумение и что мне придется за тобой съездить. Но он очень чуткий ребенок и сразу понял — с тобой что-то не так.
— Он наверняка вообразил самое худшее.
— Я постелил ему постель на полу в спальне Рози, рядом с ее кроваткой. Похоже, это его немного успокоило.
Рэчел бросила на Гейба удивленный взгляд.
— Ты постелил ему постель?
— Давай не будем сейчас об этом, Рэчел, ладно?
Ей очень хотелось как следует расспросить его, но она не стала этого делать, увидев в его глазах умоляющее выражение.
Еще примерно милю они проехали молча. Рэчел хотела рассказать Гейбу о визите Расса Скаддера, но она слишком устала, а Гейб, казалось, думал о чем-то своем. Внезапно, без всякого предупреждения, он свернул на обочину, опустил боковое стекло со своей стороны и уставился на Рэчел с таким встревоженным видом, что внутри у нее все сжалось от предчувствия какой-то беды.
— Ты что-то недоговариваешь, так? — спросила она.
— Нет, — успокоил ее Гейб. — Я просто думаю, как лучше это сделать.
— Что сделать?
Наклонившись вперед, он осторожно провел пальцами по ее икрам, затем, взявшись за одну ногу, приподнял ее.
— Я знаю, тебе много пришлось вытерпеть, Рэч, но я хочу, чтобы ты сделала мне одно одолжение. Ты очень меня обяжешь, правда.
К удивлению Рэчел, он стащил с ее ноги черный полуботинок. Она подумала было, что он хочет заняться с ней любовью, но тут же решила: вряд ли он стал бы это делать прямо в машине: уже наступило утро, и, хотя машин на шоссе было немного, все же они были на дороге не одни.
Гейб тем временем снял с нее второй полуботинок и легонько поцеловал ее в губы. Ощущение было приятным.
Поцелуй Гейба был не страстным, а скорее успокаивающим, и ей захотелось, чтобы он повторил его еще раз. Однако Гейб отстранился, рукой убрал с лица Рэчел волосы и с нежностью заглянул ей в глаза.
— Я знаю, я болван. Мне известно, что я толстокожий, грубый, неотесанный и что у меня еще много разных недостатков, но я просто ни минуты не могу больше видеть эту мерзость на твоих ножках.
С этими словами он одним движением выбросил полуботинки в открытое окно.
