Настоящий священник, которого само провидение призвало служить Всевышнему, никогда не сделал бы того, что сделал Этан Боннер. Открыв застежку сумочки, он заглянул внутрь и увидел кошелек, расческу, коробочку ароматических пилюль «Тик-так», кое-какую косметику, ключи от машины и молитвенник. Презерватива не было.
Услышав в коридоре приближающиеся шаги Кристи, Этан сунул сумочку обратно в ящик и вынул оттуда аптечку.
— Что-нибудь случилось? — спросила, входя, Кристи.
Всего несколько минут назад выражение озабоченности на ее лице разом подняло бы Этану настроение, но только не сейчас.
— Что-то голова разболелась, — солгал он.
— Садись, я дам тебе аспирин.
Этан передал ей аптечку, и Кристи впервые за все последние дни принялась суетиться вокруг него. Она принесла стакан воды, дала аспирин, спросила, достаточно ли он спал ночью. К сожалению, ее участие не принесло ему ожидаемого облегчения, поскольку Этану вдруг пришла в голову мысль, что, когда Кристи жаловалась на головную боль, он ни разу не принес ей аспирину.
Куда подевался тот презерватив? От одной мысли о том, что Кристи могла воспользоваться им с Майком Риди, Этану стало плохо. Умом Этан понимал: по идее он должен радоваться, что у Кристи, возможно, появился мужчина…
Но… Только не Майк Риди! Этан всегда относился к Майку с симпатией и считал его очень хорошим парнем, но все же, на его взгляд, он был хорош для чего угодно, но только не для того, чтобы заниматься любовью с Кристи Браун.
Проглотив аспирин, в котором совершенно не нуждался, Этан посмотрел на Кристи и спросил себя, почему он никогда раньше не замечал, что она такая хорошенькая. Красота Кристи была неброской, а какой-то мягкой и нежной, даже тогда, когда одевалась в столь необычной для нее вызывающей манере.
— Кстати, ты знаешь, в пятницу открывается придорожный кинотеатр, — неожиданно сказал Этан.
— Хотелось, чтобы туда пришло побольше народу, — заметила Кристи. — Многие горожане сердятся на Гейба за то, что он помогает Рэчел, и я даже слышала разговоры о возможном бойкоте. — На лице Кристи появилось озабоченное выражение. — Люди могут быть такими злыми.
— Раз уж мы оба собираемся быть на церемонии открытия, я мог бы заехать за тобой в пятницу вечером, часов в восемь, — небрежным тоном сказал Этан.
Кристи удивленно уставилась на него.
— Ты хочешь, чтобы мы поехали туда вместе?
— Ну конечно. По-моему, это будет лучший способ продемонстрировать Гейбу нашу поддержку.
На столе Этана зазвонил телефон. Кристи несколько секунд смотрела на аппарат отсутствующим взглядом, потом наконец опомнилась и сняла трубку. По разговору Этан почти сразу понял, что она беседует с Пэтти Уэллсом, координатором детского сада.
— Да, Этан здесь. Разумеется. Пришлите Эдварда сюда, Пэтти.
Положив трубку, Кристи нахмурилась.
— Сын Рэчел все утро твердит, что ему надо с тобой поговорить. Пэтти пытался его как-то отвлечь, но Эдвард настаивает на своем. Надеюсь, ничего плохого не случилось.
И Кристи, и Этан уже достаточно долго были знакомы с Эдвардом и знали: мальчик никогда ничего не требует, потому слова Пэтти вызвали у обоих беспокойство.
Кристи вышла, чтобы встретить Эдварда, и через несколько минут ввела его в кабинет, обменявшись с Этаном встревоженным взглядом. Они всегда смотрели так друг на друга, когда Кристи приводила к пастору Боннеру взволнованного чем-то прихожанина. Затем Кристи вышла.
— Если ты хочешь, чтобы нас никто не слышал, можешь закрыть дверь, — сказал Этан.
Эдвард заколебался и посмотрел Кристи вслед. Этан знал, что мальчик ее просто обожает, и потому очень удивился, когда Эдвард, взявшись за ручку обеими руками, решительно захлопнул дверь. Становилось все более очевидным, что он появился в кабинете пастора Боннера не по какому-нибудь пустяковому поводу.
Этану всегда не нравилось говорить с людьми через стол, поэтому он встал со своего места и подошел к окну, туда, где стояла кушетка и два удобных стула. Эдвард забрался на среднюю подушку кушетки и вытянул вперед ноги, не доставая до пола. На мыске его башмака Этан заметил пятно красной краски. Он давно уже обратил внимание, что Рэчел тщательно следит за тем, чтобы старенькие одежда и обувь ее сына всегда были чистыми, и потому решил: пятно — результат участия Эдварда в утреннем занятии, посвященном искусству живописи.
Эдвард провел рукой по своему боку, словно нащупывая что-то, и, ничего не обнаружив, почесал локоть. Скорее всего, подумал Этан, мальчик привычно искал своего истрепанного плюшевого кролика.
— Так о чем ты хотел со мной поговорить, Эдвард?
— Гейб все время врет. Он говорит, что он ваш брат.
Этан хотел было сказать, что так и есть, но глубоко несчастный вид мальчика предостерег его от слишком поспешных высказываний.
— А почему ты думаешь, что он говорит не правду?
— Потому что он придурок и я его ненавижу.
Этан вот уже много лет был вынужден беседовать с людьми, которых что-то всерьез беспокоило, поэтому решил для начала попытаться выделить главную проблему и в то же время немного снять напряжение, смягчив слова, произнесенные Эдвардом.
— Похоже, Гейб тебе не слишком нравится.
Эдвард решительно кивнул.
— И я не хочу, чтобы он нравился моей маме.
— Насколько я понимаю, тебя расстраивает, что твоя мама хорошо относится к Гейбу.
— Я сказал ей, что, если ей так хочется, пусть она обнимает меня, а не его, но она сказала, что ей нужно дотрагиваться и до взрослого мужчины.
Еще бы. Особенно до мужчины с солидным банковским счетом, который к тому же небрежно относится к своим деньгам, не без сарказма подумал Этан.
— Я даже сказал ей, что пусть уж лучше она трогает вас, пастор Этан, но она сказала, что вы мой друг, а Гейб — ее друг, и что ей иногда хочется его целовать. И мне пришлось перестать его бить.
Целовать его? Бить его ? Этан слегка замешкался, соображая, о чем еще ему следует спросить ребенка.
— Так ты побил Гейба?
— Я прыгнул ему на спину, когда он целовал маму. Я бил его по голове книжкой до тех пор, пока он ее не отпустил.
Если бы эта история касалась кого-нибудь другого, она порядком позабавила бы Этана, но речь шла о его брате. Он понимал: ему не следует задавать вопрос, который почти с самого начала разговора вертелся у него на языке, но не смог удержаться:
— А где был Гейб, когда ты прыгнул ему на спину?
— Он навалился на мою маму.
— Навалился?
— Ну да. Он лежал на ней.
Черт!
Карие глаза Эдварда наполнились слезами.
— Он плохой, и я хочу, чтобы вы заставили его убраться из дома. И еще я хочу, чтобы вы разрешили моей маме трогать вместо него вас.
