— Рози этого не поймет.
— Она совсем маленькая и просто забудет об этом.
— Хоре — это не такая вещь, о которой ребенок может забыть.
Эдвард сказал это с такой уверенностью, что Гейб понял: спорить с мальчиком бесполезно. В этом смысле Эдвард походил на мать.
— Пастор Этан! Кристи! — улыбнулся мальчик, пока еще слишком наивный, чтобы уловить напряженность между двумя взрослыми, которых он успел полюбить. — Хотите посмотреть на мою хижину?
— Ну конечно, хотим, — сказала Кристи.
Гейб, который заметил то, на что не обратил внимания Эдвард, повернулся и направился в дом.
— Рэчел! — позвал он.
Никто не отозвался. Гейб быстро осмотрел комнаты, убедился, что там никого нет, вышел в заросший сорняками сад и увидел Рэчел, склонившуюся над чахлым, выродившимся розовым кустом. На ней было оранжевое платье, в котором она обычно занималась малярными работами. Солнце блестело в ее золотисто-рыжих волосах, играло лучами на ее тонких, покрытых золотистым загаром руках. Ее босые ступни глубоко вдавились в мягкую землю. Она выглядела настолько естественно и органично в разросшемся саду, что Гейбу захотелось овладеть ею прямо там же, среди запущенных, давно не знавших руки садовника растений. Он почувствовал сильнейшее желание прижаться к ней всем телом и забыть, кто он и кто она, забыть о прошлом и будущем, не думать ни о чем на свете, отдаться целиком короткому, мимолетному ощущению счастья.
Рэчел взглянула на него. Он увидел, как солнце блеснуло на выступивших у нее на скулах капельках пота. Губы Рэчел удивленно приоткрылись.
— Я не слышала, как ты подошел, — сказала она.
Она не улыбнулась ему и вообще ничем не дала Гейбу понять, что рада его видеть.
— Ты почему умчалась? — спросил он.
— Я себя неважно почувствовала.
— Теперь, похоже, ты в полном порядке.
Ничего не ответив, Рэчел наклонилась и принялась выкапывать из земли кустик песчанки.
— Если ты хотела уехать, надо было сказать мне. Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты остаешься здесь одна.
— Ты же не можешь находиться со мной каждую минуту. Да и с какой стати, собственно, тебе так себя утруждать?
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что тебе незачем взваливать на себя ответственность за меня.
Последняя фраза Рэчел прозвучала резковато, и Гейб почувствовал приступ раздражения. В данном случае не права была она, а не он. Он делал все возможное, чтобы как-то обеспечить ее безопасность, но она не хотела ему в этом помочь.
— Я отвечаю за тебя до тех пор, пока ты живешь в этом доме, — сказал он чужим голосом, слыша себя, как бы со стороны.
Рэчел, однако, ничуть не смутило то, что он рассердился.
— Если хочешь помочь, то прекрати на меня рычать, возьми лопату и начинай копать канаву вокруг вон тех кустов.
— Я на тебя не рычу.
— Ну, может, мне просто показалось.
— Черт возьми, Рэчел, ты уехала, не сказав ни слова! Я не знал, что случилось, и поэтому волновался.
— Правда?
Рэчел склонила голову и подарила Гейбу такую улыбку, что он тут же растаял. Тем не менее он решительно тряхнул головой, давая понять, что не намерен поддаваться ее чарам, и снова кинулся в атаку.
— И напрасно ты напускаешь на себя такой довольный вид. В данный момент я действительно здорово сердит на тебя, и не только потому, что ты сбежала, не предупредив меня. — Он знал, что ему не стоит давать волю своему языку, но уже не мог остановиться. — С сегодняшнего дня я попросил бы тебя не подвергать меня психоанализу в присутствии членов моей семьи.
— А мне кажется, это как раз лучше всего делать при людях, которые хотят, чтобы у тебя все в жизни наладилось.
— У меня и так все в полном порядке! Нет, Рэчел, в самом деле, я не хочу больше слушать замечания по поводу кинотеатра. Вечером в день открытия все прошло замечательно, так что ты должна радоваться.
— Ничего там не было замечательного. Я лично люблю этот кинотеатр, но ты — нет! А радоваться я буду тогда, когда ты снова вернешься к работе ветеринара.
— Почему тебе непременно надо меня к чему-то подталкивать? Почему ты не можешь допустить, чтобы все шло своим чередом?
— Потому что пока все будет идти своим чередом, у тебя все внутри разорвется.
— Ну, это не твоя проблема.
— Вот как?
Гейб понял, что сделал Рэчел больно, но прежде, чем он успел сказать что-нибудь, чтобы поправить положение, неподалеку раздался взрыв смеха. Резко обернувшись, он увидел такое, что волосы у него на затылке встали дыбом. Из-за дома показался Этан, на плечах которого восседал Эдвард.
Следом шла Кристи.
У мальчика был такой счастливый вид, словно кто-то подарил ему кусочек радуги, который можно было взять в руки. Глаза его радостно сверкали, пятки при каждом шаге Этана колотили того по груди. Было ясно, что, когда незадолго до этого Эдвард увидел на пикнике своего сверстника, сидящего на плечах отца, ему отчаянно захотелось, чтобы кто-то из взрослых покатал его таким же образом. Гейб понимал это, и представшее его глазам зрелище должно было бы его порадовать, но вместо этого его захлестнуло ощущение — что-то в этой мирной картине не так.
Он сам не мог понять своей реакции. Гейб знал, что у этого ребенка в жизни было слишком мало радостей, и его неприятно удивило, что выпавшее на долю Эдварда невинное удовольствие почему-то вызвало у него, у Гэйба, внутренний протест. Гейб не мог отделаться от ощущения, что, сидя на плечах у Этана, Эдвард Стоун находится как бы не на своем месте.
Рэчел выпрямилась, но вместо того, чтобы разделить с сыном его радость, осталась стоять совершенно неподвижно, уронив руки вдоль тела. Взгляд ее был устремлен на Гейба.
У него поползли по спине мурашки. Он понял: Рэчел точно знала, о чем он думал в этот момент. Каким-то непостижимым образом она сумела проникнуть в его мысли. Он хотел объяснить ей причину своих отрицательных эмоций, но как он мог описать ей то, чего не понимал сам? Как мог оправдать неприязнь к ребенку, которого Рэчел любила больше жизни?
Отведя взгляд от Рэчел, Гейб повернулся в сторону брата. Он был уверен, что в отличие от Рэчел Стоун пастор Этан не станет судить его слишком строго.
— Спасибо, что подвез меня, Эт.
— Никаких проблем.
— А теперь мне надо навести порядок в моей бухгалтерии. Только не обижайся, ладно?
С этими словами Гейб развернулся и направился в дом, стараясь, чтобы его уход не выглядел как бегство.
Хлопнула дверь, и лицо Рэчел исказилось, словно от боли. Ей едва не стало плохо от того, что она увидела только что в глазах Гейба. Почему он никак не мог избавиться от ненависти к Эдварду?
