Решительно вздохнув, Кристи пошла следом за Этаном к оформленному в псевдосредиземноморском стиле входу с тяжелыми деревянными дверями. Еще до того как они вошли внутрь, до ее слуха донеслась звучащая в баре простоватая музыка кантри.
Едва они успели переступить порог, как их окатила мощная струя кондиционированного воздуха, от которой ярко-красное платье Кристи облепило ее тело. Ноздри ее уловили запах горячего жира и перестоявшегося пива. У тускло освещенной стойки бара сидела группа молодых парней в бейсболках и грязных джинсах. Парни потягивали пиво и курили.
Поскольку было еще относительно рано, большинство столов, а также обтянутых коричневым винилом отдельных кабинок пустовало. Главным украшением интерьера были пыльные побеги пластикового плюща. На стенах висело несколько взятых в рамку сертификатов министерства здравоохранения, должно быть, таких же поддельных, как и плющ.
Этан подвел Кристи к одной из отдельных кабинок в задней части помещения. Как только они уселись, бармен, лысый мужчина с короткой шеей, окликнул их, желая выяснить, что они будут пить.
— Кока-колу, — ответила Кристи и после некоторого колебания добавила:
— В банке, пожалуйста.
— А мне виски со льдом, — заявил Этан.
Кристи посмотрела на него с изумлением. Она никогда раньше не видела, чтобы Этан употреблял крепкие напитки.
Один из сидящих у стойки парней принялся разглядывать Кристи. Она еще не привыкла к тому, что мужчины обращают на нее внимание, и потому, чтобы преодолеть смущение, сделала вид, будто не замечает этого.
Бармен принес напитки и шлепнул на стол два закатанных в пластик меню, липких от некогда пролитых на них соусов.
— Дженни подойдет к вам через минуту. Рекомендую жареную рыбу, — сказал он и отправился обратно к стойке.
Кристи мизинцем брезгливо отпихнула грязные меню. Не обращая внимания на стоящий на столе пустой стакан с кубиками льда, она протерла бумажной салфеткой верхний край жестяной банки и, открыв ее, сделала глоток. Кока-кола оказалась теплой, но по крайней мере ее можно было пить, не опасаясь подхватить при этом какую-нибудь инфекцию.
Мужчина, сидящий у стойки бара, продолжал за ней наблюдать. Он был молод, лет двадцати пяти, с мощными бицепсами, выпиравшими из-под коротких рукавов футболки.
Отхлебнув виски. Этан устремил на незнакомца злобный взгляд и громко спросил:
— Эй ты, чего на нее уставился?
— Этан! — ахнула Кристи.
Парень пожал плечами.
— Я что-то не вижу на ней надписи «продано», — лениво процедил он.
— Наверное, это оттого, что ты не умеешь читать.
Глаза Кристи расширились от испуга. Этан, убежденный пацифист, буквально нарывался на драку с типом, который был на добрых пятьдесят фунтов тяжелее его, причем это были пятьдесят фунтов мышц.
Парень поднялся со стула, и Кристи готова была поклясться, что увидела в голубых глазах Этана искорку удовлетворения. Она лихорадочно соображала, как поступить. Что сделала бы в такой ситуации Рэчел?
Нервно сглотнув, она подняла руку и, обращаясь к парню, примирительно сказала:
— Пожалуйста, не обижайтесь. Он просто сам не свой после того, как отказался от сана священника.
Самое интересное, подумала Кристи, что это и в самом деле так.
Парень, судя по его виду, не особенно ей поверил.
— Что-то он не похож на священника.
— Я же вам говорю, он недавно сложил с себя сан. — Кристи глубоко вздохнула. — Он постоянно меня опекает. Я… э-э… сестра Кристина.
— Вы что, монашка? — Парень прошелся взглядом по вырезу ее платья.
— Да, монашка. Да благословит вас Господь.
— Вы не похожи на монашку.
— Мой орден не обязывает меня носить монашеское платье.
— А разве вы не должны носить хотя бы крест с распятием или что-то в этом роде?
Кристи осторожно потянула за золотую цепочку у себя на шее и извлекла маленький золотой крестик.
— Извините, сестра. — Парень бросил еще один враждебный взгляд на Этана и снова уселся на стул.
— Ты что делаешь? — спросил Этан, раздраженно глядя на Кристи.
— Не даю тебе ввязаться в пьяную драку!
— А может, мне как раз не надо, чтобы меня удерживали.
— Пусть нам принесут рыбу! — крикнула Кристи бармену. — И да благословит вас Господь, — добавила она с некоторым опозданием.
Этан закатил глаза кверху, но, к счастью, не стал продолжать разговор на неприятную тему. Вместо этого он снова налег на виски, и к тому времени, когда у их столика появилась сильно накрашенная темноволосая официантка в футболке и юбке с разрезами, его стакан опустел.
— Принесите мне еще виски, — сказал он.
— Этан, ты же за рулем, — запротестовала Кристи.
— Не лезьте не в свое дело, сестра Бернадина.
Официантка подозрительно взглянула на Кристи.
— Я слышала, как до этого вы говорили, будто вас зовут сестра Кристина.
— Э… До того, как я постриглась в монахини, меня звали Бернадина. А уже в монастыре я стала Кристиной.
Этан фыркнул. Официантка повернулась в его сторону, явно заинтересованная его внешностью.
— Ну, и как вы себя чувствуете, перестав быть священником? — осведомилась она.
— Спросите у нее, — ответил Этан и ткнул пальцем в сторону Кристи.
— Он… Понимаете, это очень нелегко. Людям, которые отказываются от своего призвания, всегда нелегко. — Кристи отвернула пробку бутылки с кетчупом, но прежде, чем протянуть бутылку Этану, тщательно протерла горлышко еще одной бумажной салфеткой. — Они чувствуют себя опустошенными. Пустоту внутри такие люди зачастую пытаются заполнить виски и очень быстро становятся одинокими, никому не нужными алкоголиками, опустившимися и утратившими человеческий облик.
Официантка легонько провела по плечу Этана кончиком покрытого голубым лаком ногтя и сказала:
— Я думаю, вам это не грозит, святой отец.
— Спасибо, — лениво улыбнулся Этан.
— Не за что.
Официантка пошла к бару, и Этан с видимым удовольствием уставился на ее покачивающийся зад. Вернувшись, она поставила на стол еще одну порцию виски и снова отошла, сложив губы в томную улыбку.
— Ешь, а то все остынет, — раздраженно бросила Кристи.
— Какое тебе дело, остынет у меня еда или нет? — спросил Этан и отхлебнул из стакана.
— Никакого.
— Ты врешь. — Он уставился на нее так пристально, что ей стало неловко. — Знаешь, что я думаю? Я думаю, ты все еще меня любишь.
— А я думаю, ты пьян, — сказала Кристи, изо всех сил стараясь не покраснеть. — Пить ты не умеешь.
