После четвёртого магазина Бутчу наконец разворотило коленный сустав, и он рухнул на пол, чем я не преминул воспользоваться. Насев на него сверху и мешая перевернуться, я, пренебрегая техникой безопасности, начал в упор проплавлять его корпус в том месте, где у человека находится хребет. Он сопротивлялся, но повреждённые шарниры мешали меня скинуть.
– Гнидой, гранату!
Поймав требуемое, я выдернул чеку и засунул шар на палочке прямо в проплавленное отверстие. Пытаюсь отскочить, но неверно выбираю направление, и холодная рука хватает меня за окровавленную ногу. Продырявленная икра даёт о себе знать, и я валюсь бревном на пол. В конечном итоге, это меня и спасло – конус осколков, вылетевший из Бутча, пронёсся над моей головой. С роботом было покончено.
Пока я пытался оклематься, Гнидой методично добивал лежачих. Снизу слышались выстрелы – Двадцатка, как и обещала, отсекала подкрепления. Перестрелка на улице продолжалась, но взрывов больше не было.
– Это Гнидой. Бубнов, живой?
– Не сейчас, – в рации послышалось сбитое дыхание капитана.
– Двадцатка?
– В бою.
– Флюгер? Флюгер? Ян, пошли за Флюгером.
– Я ранен.
– Сейчас.
Убедившись, что у всех тел в коридоре в черепе по дырке, Гнидой быстро и профессионально запенил мою рану.
– Теперь за ним.
Тело обнаружилось среди кучи обломков. Оно не шевелился. Гнидой проверил пульс и, кивнув, снял уже местами порванный медрюкзак со спины.
– Ян, иди за Ангелом. Подготовь всё, только лицо не повреди, её должны опознать.
– Ангел, наверное, уже сбежала.
– Куда? Не тупи, на улице война, про снайпера она знает. Сидит на месте. Пошёл.
– С этим что?
– Он в мясо. Кости, сосуды, органы. Шок. Но позвоночник цел, он ещё повоюет. Снимай с него что надо и иди уже.
Забрав у Флюгера автомат, который ему так и не пригодился, пошёл искать Ангела. По пути забрал резак, попытался вырвать из Бутча кинжал, но не смог – клинок погнулся и насмерть застрял в развороченном гранатой остове.
– Это Двадцатка. Силовики ушли. Бандиты идут.
– Ян, быстрее, твою мать! – Гнидой говорил не через рацию, а просто кричал вслед. – Они скоро будут здесь!
Что же, пришло время закончить всё это.
Глава тридцатая. Сомнительные решения
Больше живых бандитов на этаже не наблюдалось. Выстрелы Двадцатки всё ещё были слышны, а значит, о подкреплениях противника можно не беспокоиться. Осталось определить, где расположился кабинет Ангела.
Это оказалось несложно – только одна дверь на всём протяжении коридора была стальной. Я посмотрел на неё, подумал, не вынести ли её миной, что болталась на андроиде, и даже вернулся к беспомощно копошащемуся телу, но, сняв взрывчатку с крепления, замер, после чего аккуратно отложил мину в сторону. Причина – на корпусе обнаружились четыре пулевые отверстия. Хорошо, пойду другим путём.
Плазморез работал отлично. Я бы мог открыть дверь аккуратно, но не хотел этого делать и начисто срезал все крепления, после чего байда весом под центнер рухнула на пол, подняв клубы пыли. Не спеша заглядываю внутрь. Маленький кабинет с занавешенными окнами, посреди него стол. За столом сидит Ангел собственной персоной и не отрываясь смотрит на меня. Руки на столе, поза напряжённая, но неагрессивная. Ох эта совокупность пепельных волос, голубых глаз, эти черты лица… Нет, тут точно не обошлось без хирургического вмешательства. Неземная красота. Я поплыл.
Так, стоп, отставить. Она не выглядит как человек, который сдался. Нужно соблюдать осторожность. Сейчас нужно аккуратно подойти к ней, долбануть прикладом по голове и удостовериться, что кабинет безопасен.
Однако этого я не сделал. Хотелось получить несколько ответов, без которых мне, если говорить откровенно, можно было бы и обойтись, но коль этот прекрасный цветок всё равно срежут через минуту-другую, так почему бы не воспользоваться моментом?
– Отдай нож.
Я надеялся, что это собьёт её с толку. Вопросительное движение её брови привело меня в восторг.
– Что?
– Нож. Боевой нож. Который тебе в сердце воткнули.
– А ты-то откуда знаешь, что и куда мне втыкали?
Чёрт, она сразу поняла, что я настроен на разговор и тут же начала тянуть время. Нельзя допустить, чтобы она завладела инициативой. Я поднял автомат и выпустил очередь в потолок над головой Ангела. На неё посыпалась пыль. В светлых глазах я прочитал раздражение.
– Нож.
Она нехотя вытащила откуда-то с пояса моё намеренно потерянное Гнидым имущество, положила его на стол перед собой и вернулась в исходное положение.
Почему у неё такой спокойный вид? Это ловушка? Сейчас взорвётся стол? Под столом дробовик? На ней пояс смертника? Где-то здесь притаился ещё один Бутч? Нет, последнее вряд ли, тут из мебели только стол, стул. И сейф стоит у окна.
Чуть сместившись вправо, забираю нож. Ангел даже не шевельнулась. Пихаю нож на место термокинжала. Она же не сводит глаз, выжидает. В какой-то момент на её гладком лице проскальзывает что-то неразличимое, но тут же исчезает. Райский голос, от которого веет лёгкой усталостью, нарушает тишину.
– Так что нужно картелю?
– Ты сама знаешь, что.
Плана у меня не было, пытаюсь действовать по обстоятельствам.
– Он сейчас лежит среди кучи трупов, которую вы сделали. Или всё же что-то другое?
– Открой сейф.
– Нет.
Я навожу на неё ствол автомата. Она не шелохнулась.
– Ты не выстрелишь.
Прислушиваюсь к ощущениям. Выстрелить я, конечно, могу, но очень не хочу. Почему? А, понял почему. Чёртов галибат, чёртово либидо! Может, если бы в эти функции организма не вмешивались наноботы, то они бы не были такими деструктивными. А она-то как это поняла? По лицу прочитала? По какому лицу, дурень, ты в шлеме, она видит только окуляры. Тогда как? Язык тела? Или всё это блеф?
– Как ты выжила после удара в сердце?
– Транспозиция органов. Плюс клапаны сердца и некоторые артерии синтетические. – Её глаза сузились. – Ты не из картеля, так? Вы все не из картеля?
Послышался звук сервоприводов экзоскелета. В комнату зашёл Гнидой.
– Придурок! Какого чёрта?!
Он грубо отпихнул меня и подошёл к Ангелу, схватил её за голову и несколько раз приложил об стол. После этого он схватил её за горло, поднял и, вытащив боевой нож, вспорол живот. Она страшно закричала. У меня сжалось сердце.
– Добей её!
– Сама сдохнет, – ответил коновал, вываливая ливер из распоротого живота наружу.
