– Мы же на лнео работаем? Чего они хотят?
– Не знаю. Разыгрывают свои злобные планы. Ещё вопросы?
– А ты вообще, как относишься к тому, что… Ну… Совершаешь преступление против человечества в принципе?
– Никак.
Уверен, что он не понял вопроса, поэтому пришлось переформулировать.
– Я говорю о другом – мы же тоже люди. Нет, не нормальные, конечно, не спорю. Доржи проводил махинации, поставляя детским домам протухшую рыбу, Гнидой повырезал почек из людей на несколько миллионов, Флюгер… – тут я увидел, что желваки Бубнова сжались, и изменил направление. – Двадцатка убила людей столько, что можно было ими ещё одну колонию заселить. Насчёт тебя даже говорить вслух не нужно, но ведь это только потому, что у нас работа такая. Нет, я не оправдываюсь, да и вообще не о том говорю, но всё же, Бубнов, разве это приемлемо для тебя, предавать свой биологический вид?
Бубнов посмотрел на меня так, что я понял, ещё пара вопросов и он меня стукнет, возможно, чем-то тяжёлым и по виску. Не потому что хочет меня убить, а потому, что я спрашиваю, что не надо и когда не надо. Тем не менее он всё же ответил.
– Ян. Я ненавижу людей.
Глава пятидесятая. Пара точек, десяток запятых
– А ты не боишься, что Двадцатка нас перестреляет? – напряжённо спросил Доржи, сжимая свой пистолет.
– Нет. Хотела бы – уже перестреляла, – ответил ему Бубнов.
Осмотрев корабль и совершив очередной телепортационный прыжок, мы пришли к техотсеку. Именно сюда вели следы этой парочки стерв. Их выбор был понятен – вряд ли мы станем палить в окружении аккумуляторов. По крайней мере, первыми.
Впереди шёл Гнидой в экзоскелете, ПП в одной руке, остатки робота в роли щита в другой. За ним Доржи и я, Бубнов и Сэнду замыкали. Все вооружены, обвешаны бронёй и настроены разобраться с проблемой. Вот открывается шлюз техотсека, перед нами выстраиваются в ряд энергоячейки.
– Пакс! Двадцатка! – орёт Бубнов. – Либо вы сейчас вылезете оттуда, либо я разгерметизирую корабль ко всем чертям!
Блеф удался. Я-то, в отличие от беглянок, знал, что по нескольким причинам капитан не собирался этого делать. В дальнем конце помещения появилась Двадцатка и встала перед одной из энергоячеек. По сути, энергоячейка – это аккумулятор, но сильно усложнённый различными штукенциями, не такими хрупкими, как он сам. Мы прицелились в мятежницу, она прицелилась в нас. Позади неё из-за той же энергоячейки выглядывала Пакс.
– У меня есть предложение, – начал Бубнов.
План был прост. Когда Двадцатка потеряет бдительность, Бубнов пальнёт в неё. Одного попадания кинетического револьвера будет достаточно, чтобы вывести киборга из строя, даже при наличии брони. Свита капитана, то есть мы, – это план Б, прямой, бесхитростный и хорошо вооружённый. На самом деле Бубнов был готов пожертвовать несколькими аккумуляторами, всё для того, чтобы обезопасить груз. Энергии на текущий прыжок хватит и с половиной энергоячеек, а там останется всего один короткий скачок, и мы на месте, у пункта назначения. Именно поэтому с Двадцаткой и Пакс надо было что-то делать прямо сейчас.
– Я знаю, каково тебе, – продолжил Бубнов. Пока его никто не прерывал. – Ты ненавидишь лнео больше, чем эта вшивая легионерша. Я знаю почему, и я знаю, кого ты ненавидишь ещё больше. Ты никогда не просила, но я скажу сам: ты можешь им отомстить. Возьми этот корабль, пару тонн бомб, вирусных или ядерных – без разницы. Уничтожь то место, которое ненавидишь, и стань свободной. Ты ведь хочешь этого?
Двадцатка молчала, не двигалась.
– Ты пришла ко мне, желая отомстить им. Я даю тебе гарантию мести, ты можешь там хоть всем кадыки повырывать. Я тебе в этом помогу. Лично. Но для этого ты должна дать закончить мне это дело. Убей Пакс и возвращайся.
– Не слушай его! Он же всех вас погубит! Всё человечество погубит!
– И ты веришь ей? – Бубнов указал стволом в сторону раскричавшейся Либитины, та непроизвольно дёрнулась. – Я, контрабандист, коих в мире тысячи, уничтожу человечество? Глупость. Зачем ты слушаешь фанатика?
Низкую, на мой взгляд, убедительность речи Бубнова можно было оправдать тем, что занимался он такими вещами нечасто. Капитан полагался на силу. А вот Пакс всё же делала ставку на красноречие.
– Капитан Бубнов! Ты прекрасно знаешь, что сейчас ведёшь войну против всех людей в принципе. Ради чего? Денег? Легион заплатил бы тебе сполна за каждого из этих суррогатов в грузовом отсеке.
– Что она несёт? – пробормотал Сэнду.
Никто из тех, кто вырубился от феромонов, не были до конца в курсе насчёт происходящего – им просто сказали, что Двадцатка свихнулась, а Пакс оказалась легионером и их обеих надо прибить.
– Столько не заплатит, – отвечает капитан.
– Бубнов, одумайся! – голос Пакс был близок к надлому. – Глубоко в душе ты добрый человек!
Секунда тишины, потом многоголосый раскатистый смех с нашей стороны. Я и не думал, что люди в подобной ситуации могут так искренне ржать. Может, мне показалось, но даже у Двадцатки пару раз дёрнулись плечи.
– Бубнов, насчёт денег я абсолютно серьёзна. Ты уже кинул Сэнду и его боссов, – продолжала Пакс, дождавшись восстановления спокойствия. – Кинь и шарниров.
– Что там она мелет? Кто кого кинул?
– Спокойно, Сэнду, – властно сказал Бубнов. – Она хочет, чтобы ты наставил пушку на меня.
– Э, кэп, а ты что, правда на шарниров работаешь?
– Доржи, – процедил Бубнов сквозь зубы. – Сейчас не время.
– Не-не-не, кэп, так не пойдёт, это когда ты на них халтурить начал?
– Давно. Заткнись.
– Что за дела?! – взревел Сэнду и, отойдя назад на пару шагов, нацелил ствол на Бубнова. – Какие в жопу шарниры?! Ты меня опрокинуть вздумал?!
– Сэнду, спокойно, фра, наш уговор в силе, люди будут доставлены куда надо.
– Только не те, которых вы ему дали! – перебивает Пакс. – Сейчас там болванчики шарниров.
– Какие ещё болванчики? – очень нервно и излишне громко спрашивает Сэнду.
– Это искусственные… – начинает рассказывать Пакс.
– Бубнов, валим их, а то поздно будет, – тихо говорит Гнидой, но я его слышу.
ПП коновала начинает не спеша менять положение, дуло указывает на Пакс. Двадцатка предостерегающе качает головой. Я чувствую, что это не остановит Гнидого, к тому же и Бубнов чуть сдвинул револьвер, прицеливаясь. Нужно этому помешать, но как?!
– Ян, ты совершил ошибку, – говорит мне Бубнов, на которого я неожиданно даже для самого себя наставил ствол.
Зачем я это сделал? Зачем? На черта? Нет-нет-нет, это же капитан, нужно отступить… уже поздно. Ладно, скорее всего в ближайшие пять минут я умру, а значит, могу попытаться получить для себя единственное, что интересует меня в данный момент. Ответы.
