– Венди. – Тигровая Лилия произносит имя так, будто зовёт её уже в третий или четвёртый раз. Она ловит Венди за запястья, и только тогда Венди замечает, как вцепилась в рукава блузы, едва не разрывая ткань.
– Это чудовище… – Венди колеблется, её голос срывается. – Я там была. Я видела его. Я знаю, что оно такое и где оно находится. Он.
Голос выравнивается, но Венди всё ещё ощущает тошноту и головокружение.
Питер. Его тень. Первые же его слова в детской были враньём. Я потерял свою тень. Поможешь мне? Пришьёшь её обратно?
Венди трогает карманы. Касается рукояти сабли Крюка. Руки дрожат. С тех самых пор, как она вернулась из Неверленда, все звали её лгуньей, говорили, что она не знает, чего хочет. Единственным утешением была её собственная правда, твёрдая уверенность в том, что Неверленд – настоящий и зримый. Но Питер изменил это, забрал эту память. Он заставил её забыть.
– Питер показал мне. Он так гордился. Он… Это было ужасно. Но он вырвал это из моей памяти. Будто оторвал кусок от меня самой, так что я не помнила, что нужно бояться его, так долго ничего не помнила.
Венди прерывисто вздыхает. Она вновь чувствует себя маленькой. Раненой. Преданной. Питер обратил против неё её собственный разум. Превратил воспоминания в ложь. Тигровая Лилия обнимает её, и дрожь сотрясает их. Венди не знает, где эта дрожь началась и закончилась. Он ранил их обеих. Мальчик. Чудовище.
– Пойдём. – Тигровая Лилия помогает Венди встать и ведёт её обратно к кострищу и кругу света, льющегося с каменного потолка.
Венди садится, и в груди становится полегче. Самый тёмный угол пещеры с рисунком чудовища на стене пытается притянуть её внимание, но она отказывается смотреть в ту сторону.
Питер. Следовало бы догадаться, разве нет? Не мальчик, а древнее создание, злобная тварь. Венди пытается припомнить, что говорилось в легенде Тигровой Лилии – в той, про невероятно древнее существо, – но даже теперь мысли будто шарахаются от правды. Хочется вновь захлопнуть дверь и забыть.
Мечты о Питере, мечты о Неверленде – эти мысли спасли её в лечебнице. Но эти же мысли и привели её туда в первую очередь. Она причиняла боль своим братьям ради этих мечтаний. Она хранила их в тайне от Джейн, от Неда, и ради чего? Всё это была ложь.
Венди чувствует, что рассыпается на куски, и приходится заставлять себя не впиваться ногтями в тело вместо одежды, расцарапывая её, будто под кожей можно скрыть все те ужасные вещи, которые она совершила. Спрятать, как тень.
Мысль, острая, как игла, прошивает её, и она громко ахает. Нужно сорвать дверь в сознании с петель и никогда не позволять себе забыть.
Какая версия легенды Тигровой Лилии настоящая? Та, где Питер берёт ответственность за свои поступки, или та, где всё произошло не по его воле? То, что он всё забыл, – это проявленное милосердие или намеренная ложь? Или правда где-то посредине? Неудивительно, что он ненавидит взросление – это напоминает ему о том, кем он когда-то был, или о том, кем однажды может стать.
– Расскажи мне, – мягко просит Тигровая Лилия. – Ты что-то увидела – вот здесь.
Она касается кончиком пальца лба Венди, пристально смотря на неё.
Венди открывает рот, но не может найти слов для ответа. Она видит, как Питер нависает над ней, черты лица заострились, глаза полны боли и ярости. Ты должна любить меня.
Маленький мальчик. Чудовище. И то и другое – и ничего. Питер отчаянно хотел, чтобы Венди увидела его целиком – но это словно посмотреть на две стороны монетки одновременно. Джон и Майкл видели только мальчика, только приключения. Но он показал Венди и всю свою тьму вместе со светом, и он ожидал, что она будет бесконечно великой, чтобы вместить всё это. Мать, достаточно сильная, чтобы отпугнуть чудовище, достаточно сильная, чтобы любить чудовище, даже если оно само не может себя любить.
– Питер показал мне правду, а потом забрал память об этом. – Венди качает головой. – То чудовище из твоих легенд – это на самом деле он.
На лице Тигровой Лилии отражается, как думает Венди, выражение её собственного лица. Они обе проиграли. Они должны были каким-то образом понять, кто такой Питер, и спасти от него остальных. Но как только эта мысль приходит в голову Венди, в ней поднимается гнев. Хочется закричать на Тигровую Лилию: как она посмела считать, что хоть самую капельку виновата в том, что натворил Питер? И хочется рассмеяться над собой горьким, пустым смехом.
Без толку говорить Тигровой Лилии, что во всём виноват только Питер. Если сама Венди не может себя простить, даже понимая умом всю правду, то разве способна на это Тигровая Лилия?
– Теперь мы его остановим, – говорит она вместо этого, сжимая руку подруги.
Тигровая Лилия вздрагивет едва заметно – можно решить, что показалось. Она слишком глубоко задумалась о Питере или что? Время так течёт в Неверленде, что они с Питером могли быть знакомы сотню лет – или тысячу. Насколько понимает Венди, это, наверное, были годы бесконечного узнавания и забывания. Это самый лучший секрет, Венди. Я раньше никому не рассказывал. Но можно ли верить его словам? А если это ложь, знал ли об этом сам Питер?
Хочется найти слова утешения для Тигровой Лилии. Хочется, чтобы они обе могли служить опорой друг другу. Тигровая Лилия встряхивается, глаза жёстко смотрят на Венди. В них – какая-то безжалостность, голод.
Движение у входа в пещеру привлекает внимание Венди. Входит один из индейцев, но не выпрямляется, даже пройдя внутрь, будто проклятие Питера заставило его кости навсегда застыть в таком положении. Венди представляет, что когда-то его лицо было острым и чётким, но теперь оно исчезло в голодной худобе.
– Та девочка снова на тропе, – говорит он. Говорит он так же натужно, как и Тигровая Лилия, и Венди сперва не может разобрать слова.
– Но… – Тигровая Лилия округляет глаза и смотрит на Венди. – Тогда это была не ты.
Венди переводит взгляд с подруги на мужчину у входа в пещеру. Его слова наконец доходят до неё, и на какое-то время она забывает, как дышать. Та девочка. Джейн.
– Где она? – Венди вскакивает на ноги и дико озирается, будто мужчина мог взять Джейн с собой.
Тигровая Лилия тоже поднимается, на лице у неё мешаются непонимание и тревога.
– Ты знаешь её? Она так похожа на тебя, я думала, это ты и есть, – говорит она. – Или что Питер снова шутит над нами.
– Мы видели её на тропе несколько ночей назад, – говорит мужчина у входа. – Мы бросали камни и наконечники стрел – отпугивали её, чтобы она не пошла к центру острова. Теперь она снова туда идёт.
У Венди голова кружится от облегчения и страха, земля уходит из-под ног.
– Это моя дочь, Джейн. Мне нужно к ней.
Тропа, пещера, чудовище в центре острова. Ну конечно, куда ещё могла отправиться её отважная и любопытная дочь? Сердце колотится, но в этом стуке слышится и предвкушение. Если она отправится в пещеру, Питер найдёт её там. Она вспоминает, как дрожала земля, как чёрный дым поднимался над центром острова. Одна его часть уже наверняка знает, что она тут.
