Голод, что Венди видела в глазах Тигровой Лилии, теперь и в самой Венди – грызущая боль, что поселилась в дыре, откуда Питер однажды вырвал память о правде. Она хочет, чтобы он разыскал её, хочет встретиться с ним лицом к лицу. За всё, что Питер отнял у неё, у Тигровой Лилии, за всё, что он может попытаться отнять у Джейн, Венди жаждет в ответ отнять что-то у него самого. Нет. Всё. Она хочет отнять всё.
– Расскажи мне, где тропа, – говорит Венди. Слова вырываются более резко, чем ей бы хотелось.
– Я иду с тобой. – Тигровая Лилия касается запястья Венди, пугая её.
– Но… – Венди сомневается. Ей хочется, чтобы подруга пошла с ней, но она не может перестать думать о русалках в лагуне, которые обратились в кости, потому что Питер слишком долго не обращал на них внимания. Не может перестать видеть призрак девочки, которой когда-то была Тигровая Лилия, запертый в том, во что превратил её Питер.
– Мой выбор, рисковать или нет, – резко говорит Тигровая Лилия, прямо глядя на Венди.
Венди опускает взгляд и смотрит в сторону, жар приливает к щекам. У неё нет права навязываться в защитницы Тигровой Лилии или указывать, куда ей можно идти, а куда нельзя. Тигровая Лилия не принадлежит Питеру, но и Венди она тоже не принадлежит. Венди поднимает голову, извинения готовы сорваться с губ, но тут она видит, что в глазах Тигровой Лилии вместо злости сияет надежда – хрупкая, как птичка со сломанными крыльями.
– Я хочу, чтобы Питер заплатил за всё, – говорит Тигровая Лилия. – И хочу доказать ему и себе, что я больше, чем просто тень, которую он воплотил в жизнь.
– Конечно, так и есть! – Венди ловит Лилию за руки, сжимает её пальцы.
Надежда из глаз Тигровой Лилии искоркой разгорается в груди Венди. Это пламя не даёт вдохнуть, в глазах горячо жжётся. Сквозь пелену слёз Венди видит подругу такой, какой она была раньше: тень падает на неё заплатками, она смеётся и показывает, как ловить серебристую рыбу, что плещется в ручьях Неверленда. Эти минуты без Питера принадлежали только им двоим – Венди следовало бы заметить ещё тогда, что представления Питера о дружбе не имеют ничего общего с реальностью.
Но даже теперь, спустя все эти годы, когда она вновь услышала зов Питера, он проник в самое сердце, и Венди едва не забыла всё на свете, едва опять не побежала за ним. Что, если она сломается, когда дойдёт до дела? Что, если ей не хватит сил? Что, если она окажется не той матерью, в которой нуждается Джейн, и даже не той, которую ждал Питер, а просто девчонкой, которую он бросил?
– Я не знаю, с чем именно мы столкнёмся, – говорит Венди, – но мне кажется, Питер не отпустит Джейн так просто. Если я… Если я не справлюсь, ты закончишь дело, прикончишь его, убедишься, что моя дочка в безопасности?
– Да, – без промедления отвечает Тигровая Лилия.
Сколь мало ни осталось от прежней Тигровой Лилии, решимость сквозит в каждом её жесте. Питер сделал ей больно. Он украл часть её сути. Она так же решительно настроена, как и Венди, украсть себя обратно.
Венди отпускает подругу, и та отходит обменяться парой слов с тем мужчиной, который сказал, что видел на тропе Джейн. Она что, оставляет указания на случай, если не вернётся? Тигровая Лилия мельком касается его руки – такой знакомый жест. Венди пытается припомнить, встречала ли его, когда была в Неверленде в прошлый раз. У Тигровой Лилии были братья?
Её наполняет новая вина. Она не помнит. Когда она была тут раньше, брат Тигровой Лилии казался бы для неё просто ещё одним мальчишкой, которых и так было слишком много вокруг.
Венди смотрит на мужчину рядом с Тигровой Лилией и вдруг ловит себя на мыслях о Джоне. Возможно, следовало сходить к нему, прежде чем отправляться сюда, и рассказать, что она намерена делать. Возможно, нужно было оставить ему указания на тот случай, если она не вернётся.
За одиннадцать лет, что прошли с того момента, как Венди покинула лечебницу Святой Бернадетты, они медленно учились снова доверять друг другу. Если бы она попросила его, если бы сказала, что отправляется в Неверленд на поиски Джейн, поверил бы он ей в последний раз, как бы безумно ни звучали её слова? Не так давно была минута, когда она подумала, что они наконец-то поняли друг друга – не пытаясь похоронить прошлое, а принимая шрамы, которые оно оставило на них обоих.
Джон застенчиво пришёл к ней и сказал, что намерен попросить Элизабет стать его женой. Эти слова изумили Венди, но она не смогла удержаться от искушения подразнить его, наслаждаясь тем, что вновь может себе это позволить.
– Может быть, тогда тебе следует поговорить с ней? Я тут при чём?
Лицо Джона покраснело ещё сильнее – это было не чистое смущение или огорчение, а какая-то сложная смесь. Вдруг Венди отчётливо увидела все те способы, которыми он пытался наладить отношения с ней с тех пор, как она вернулась из лечебницы, и увидела, чего не хватало ей, когда она пыталась сделать то же самое.
– Мне нужно твоё одобрение, Венди, – мягко сказал он, и она обрадовалась этому, потому что её сердце едва не разорвалось от нового, неизведанного веса. – Без мамы и папы… То есть остались только ты, я и Майкл. Мы – единственные Дарлинги.
Её фамилия. Их фамилия. Несмотря на то что Венди вышла замуж, Джон всё ещё звал её Дарлинг, возвращая её самой себе так, как она никогда не ждала. Эта мысль так увлекла её, что она едва не упустила продолжение слов Джона.
– …мне важно, что ты об этом думаешь, Венди.
– Конечно! Конечно, я одобряю, и конечно, я очень за тебя рада! – ухитрилась кое-как произнести она, и через несколько мгновений обняла его и крепко прижала к себе. Она мечтала, чтобы всё ужасное, что случилось между ними, исчезло, чтобы никогда не случалось, даже понимая, что без всего этого не случилось бы и этих секунд.
Когда она отстранилась, то внимательно посмотрела на Джона и увидела надежду в его глазах, его порозовевшие щёки, и это говорило о его любви к Элизабет и о том, как он рад одобрению Венди, больше, чем что-либо другое.
– Подожди минутку.
Она оставила сбитого с толку Джона в гостиной и побежала в спальню. Там она покопалась в ящичке для украшений и наконец нашла маленькую круглую шкатулку размером чуть больше кольца, которое в ней хранилось. По голубой эмали на крышке вились золотые розы, и по бокам шёл тот же узор. Она едва не свалилась с лестницы, и когда она ввалилась в гостиную, Джон поймал её, глазея, будто на чокнутую, а она только задорно улыбнулась ему.
Она всунула ему в руки шкатулку, на котоую он недоумённо уставился.
– Ты не помнишь? Давай открывай.
Венди от нетерпения поднялась на цыпочки. Джон открыл шкатулку и замер, глядя на кольцо, которое их отец подарил маме после рождения Венди, а мама, в свою очередь, вручила его Венди на десятый день рождения. Простая серебряная полоска, сияющая, будто лунный свет, украшенная единственным камешком такого светлого голубого оттенка, что он казался почти бесцветным.
