Здесь слишком мало места, чтобы обернуться и посмотреть на Тимоти, который лезет следом, но она слышит, как он пыхтит, карабкаясь за ней. Она вновь тянется вверх, и налетевший порыв ветра опасно качает ветку, за которую она держится. Джейн ещё не так уж и высоко, но уже не может позволить себе вспоминать о земле.
* * *
Венди выбирается из пещеры, Тигровая Лилия – за ней. В небе больше нет тёмного дыма, земля не дрожит под ногами, но эта тишина и пустота не утешают, а скорее пугают. Будто всё вокруг замерло и ждёт, что она предпримет. Центр острова тянется к ней, а сердце Неверленда связано с её собственным сердцем. Она уверена, что нашла бы туда дорогу даже без Тигровой Лилии.
Тропу едва видно, но Тигровая Лилия ступает твёрдо и безошибочно. Листья шуршат под ногами Венди, скользят, падая с деревьев, но Тигровая Лилия не издаёт ни звука, как призрак.
Они молча идут до места, где тропа разделяется и ныряет в туннель, образованный склонившимися деревьями. Там всё поглощает тень. Венди бежала там за Питером – так давно! – и земля размывалась под ногами. И Венди сердцем чует – Джейн тоже здесь прошла.
Венди медленно поворачивается, будто может найти некий след дочери в воздухе. Нагибается, шевелит опавшую листву. Пальцы натыкаются на каменный наконечник стрелы, она поднимает его, выпрямляется и убирает в карман. Она представляет, как Джейн побывала на этом самом месте. Она не устояла бы перед этой тайной, дошла бы до конца тропинки.
– Давай, Венди, скорее!
Жар – дыхание существа-тени. Вся его ярость отразилась и собралась в трепещущей фигурке Питера.
Рука Венди вновь опускается на рукоять сабли Крюка, и она вдруг ощущает себя дурой с этим клинком. Она что, отрубит Питеру голову и будет стоять над ним, уперев руки в бока, надувшись от важности, как индюк? Она вытаскивает саблю из-за шали, повязанной на пояс, и подаёт Тигровой Лилии рукоятью вперёд.
– Лучше пусть она будет у тебя. – Венди пытается улыбнуться, но глаза щиплет. – Я не воительница.
Тигровая Лилия принимает меч, взвешивает в руке. Венди легче без него, но не менее страшно. Она проводит ладонями по карманам. Несмотря на всю беготню и карабканье, её острые ножнички, иголка и нитки всё ещё у неё. Покидая Лондон, она захватила с собой всё необходимое, хоть и не знала тогда, что её ждёт.
Кроны деревьев поглощают все прочие звуки. Слышно только дыхание Венди, такое громкое и рваное, что она не понимает, дышит ли Тигровая Лилия вообще. Когда они выходят из дальнего конца туннеля, перед ними вдруг нависает утёс. Венди отчётливо вспоминает эту крутую скалу с перепутанными корнями, кривыми низкорослыми деревцами и кустами, что растут под странными углами. Она видит несколько узких уступов и площадок отсюда, но вершина скрыта от взора.
* * *
Джейн сосредоточена на том, чтобы найти, куда поставить ногу и за что схватиться. Она тяжело дышит и потеет. Вниз взглянуть она не может, но всё равно чувствует, что продвигается выше. Пальцы болят, их вот-вот сведёт судорогой, но Джейн гордится тем, что так высоко забралась. Нужно подниматься дальше.
На некоторое время чувство гордости позволяет обмануть себя и забыть, что она делает, насколько это опасно и как далеко до земли. Потом воздух сотрясает ужасный рёв. Тимоти хнычет, Джейн вжимается в скалу, дожидаясь, пока мир не прекратит трястись. Земля и камни сыплются вокруг. Она крепко зажмуривается, но чувствует, как грязь забивается в волосы и в кожу. Она никогда особо не переживала по поводу мытья, но сейчас хочется первым делом по возвращении домой отмокать в ванне, пока кожа не сморщится.
Когда дрожь наконец прекращается, она рискует сдвинуться, пытаясь увидеть получше, как высоко она забралась. На удивление, она нащупывает ногой уступчик – как раз чтобы удержаться на нём. Она едва не смеётся, получив возможность опустить руки и ослабить боль в горящих мышцах. Но это ненадолго. Она нужна Тимоти, да и взбираться ещё есть куда.
Над её головой из скалы перпендикулярно торчит деревце. Руки отказываются служить, будто свинцовые, но она заставляет себя подняться на цыпочках как можно выше. Рёбра ноют, пальцы ног едва держатся на камне, но со второй попытки она дотягивается до ветки. Проверив, выдержит ли та её вес, Джейн отлипает от поверхности скалы, чтобы посмотреть на Тимоти.
В темноте видно только силуэт, жалко приникший к скале. Хотя бы ветер пока что стих, да и земля не трясётся.
– Забирайся ко мне! – кричит Джейн. – Тут хватит места для нас обоих, сможем отдохнуть немного!
Джейн не уверена, так ли это, но знает, что позволить Тимоти остановиться хуже всего – усталость и страх одолеют его. Тимоти трясёт головой – ей едва видно в темноте. От огорчения она едва не начинает ругать Тимоти, но тут она понимает, какая она дура. Его руки и ноги короче, чем её. Он не дотягивается туда, куда дотягивается она – следовало подумать об этом раньше.
– Ты сможешь! – Голос срывается; она боится, что это неправда. – Просто потянись изо всех сил!
Земля вновь трясётся, и Джейн хватается покрепче. Капли пота, как муравьи, бегают под ночной рубашкой. Тимоти передёргивает плечами, но больше он не шевелится.
– Держись! – кричит Джейн.
Она вдруг не может найти, за что цеплялась, пока поднималась сюда. Непонятно, как спуститься к Тимоти, и она злится на себя. Нужно было быть внимательнее, осторожнее. Руки дрожат от напряжения. Если вскоре не двинуться дальше, она упадёт.
– Прости, Тимоти. Я ничем не могу помочь. Тебе нужно лезть вверх.
В животе тяжёлый ком предчувствия неудачи. Она обещала о нём заботиться, а сама уже подвела.
Тимоти поднимает на неё мокрое от слёз лицо. Жестокая луна выглядывает именно теперь, и в сердце Джейн впиваются иглы самых разнообразных страхов, что приходят на ум.
Она вспоминает, как в первый раз отправилась с семьёй на выходные в Брайтон и как мама учила её плавать. На первый взгляд, воспоминание не к месту, но в нём что-то есть, что-то полезное. Она помнит блики света на воде, как мама стояла по пояс в воде, держала дочь за руки и говорила:
– Я стою вот тут, Джейн, тебе нужно только доплыть до меня.
– Обещаешь, что не отодвинешься? – Вода была такая прозрачная, что Джейн видела дно, но легче от этого не становилось. Так легко уйти под воду, туда, где ноги ещё не достают до дна и нельзя оттолкнуться и вынырнуть на воздух.
– Обещаю, я не отодвинусь ни на дюйм.
Джейн старательно загребала ногами и руками, как показывала мама, отчаянно шлёпала по воде, хватала воздух – вот-вот уйдёт под воду. Расстояние уже казалось непреодолимым, вода стала куда холоднее и глубже, чем в начале урока. Но она плыла. Каким-то чудом она почти доплыла, уже почти касалась пальцами протянутых маминых рук. И тогда мама шагнула назад, и ещё, и Джейн пришлось плыть к ней дальше, и она была так зла, когда мама наконец остановилась и со смехом подхватила её.
