— Сейчас только июль, неудачник, — фыркнула она. — Ко времени розыгрыша Суперкубка я забуду твое имя!
— А вот в этом позволь усомниться.
— Твое дело, — скучающе бросила она, почесывая комариный укус, и едва выговорила самые гнусные слова, на которые была способна:
— Но знай: с тех пор я успела понять, что вовсе тебя не любила.
Она ужаснулась тому, что наделала, и тут же замолчала, потому что Кевин не казался расстроенным. Он словно прикидывал что-то.
— Лгунья. Слышала когда-нибудь об ущелье реки Сейкстен?
— Что-то не припомню.
Неужели вой снизился на несколько децибел?
— Вообще меня это не интересует. Ты, кажется, не понял? Я сказала, что не люблю тебя.
— Угу. Так или иначе, это в Швейцарии, и пороги там просто гибельные. Но я готов проплыть весь маршрут и вырезать твои инициалы на скале.
Да, определенно не так громко.
Молли притопнула.
— Трогательно, но Швейцария так же далеко, как Суперкубок. Кроме того, речь идет всего-навсего о граффити, не так ли?
— Есть такой вид спорта, парапентинг. Прыгаешь на парашюте с горного пика, и…
— Можешь не трудиться. Если, конечно, не собираешься по пути вниз написать мое имя в небе.
Глаза Кевина загорелись.
— Впрочем, не стоит! — поспешно выпалила она. — Ты скорее всего наделаешь орфографических ошибок. А ближайшие горы — на другом конце штата. Как насчет «здесь и сейчас»? Ладно, может, я и люблю тебя, но поверь, чемпион, вся эта дребедень в стиле настоящих мачо способна подействовать исключительно на фанатов, но не подарит тебе ни детей, ни домашних обедов.
Дети и домашние обеды! Ее собственная семья! И мужчина, который бы ублажал ее до потери сознания.
И в эту секунду сирена смолкла. Навсегда.
— Значит, задача усложняется, — констатировал Кевин.
Он понимал ее лучше всех на свете. Так хорошо, что не отвернулся и не зашагал прочь.
Молли прислушивалась к восхитительной тишине, царившей в ее душе. Ей хотелось плакать от радости. От осознания того, что любовь этого человека не обязательно зарабатывать примерным поведением.
— Я был готов пожертвовать «Старз» ради тебя, — напомнил Кевин, хитро поглядывая на нее. — Но, думаю, этого недостаточно…
— Ода…
Кевин без «Старз» немыслим. Так же как «Старз» без Кевина.
Он не сводил с нее глаз.
— Видно, придется подумать еще кое о чем.
— Не обязательно, — улыбнулась Молли, сияя любовью. — Ты сдал экзамен.
— Поздно. — Он схватил ее за руку и потащил к лагерю. — Пойдем, солнышко.
— Нет, Кевин, это ни к чему. Все хорошо. Дело в проклятой пожарной сирене… Понимаю, я психопатка, но желала убедиться, что ты действительно любишь меня. Я…
— Не можешь идти быстрее? Я бы хотел поскорее покончить с этим и начать трудиться над первым из тех малышей, о которых ты упомянула.
Малыш… и на этот раз все будет как надо.
Но тут она поняла, что он тянет ее к пляжу.
— Тебе совсем не надо…
— Пожалуй, нам лучше взять шлюпку. Не то чтобы я не доверил тебе каноэ, но, скажем прямо, за тобой в этом плане числятся грешки.
— Ты хочешь кататься на лодке? Сейчас?
— У нас незаконченное дельце, — пояснил Кевин, уводя ее к причалу. — Ты все еще ждешь грандиозного романтического жеста.
— Нет! Честное слово! С меня хватит романтических жестов по гроб жизни. Кроме того, ты согласился бросить «Старз» ради меня.
— Что не произвело на тебя ни малейшего впечатления.
— Наоборот, никогда еще я не была так потрясена.
— Да ну? А я сразу не сообразил! — Он ступил в шлюпку, пришвартованную в конце причала, и потянул ее за собой. — Очевидно, я еще не дорос до Стандартов Дэна Кэйлбоу.
— Не правда! — воскликнула Молли, усаживаясь. — Я просто… осторожничала.
— Понимаю, неврастения. — Он отвязал линь и взялся за весла.
— И это тоже. Итак, мы отплываем в открытое море?
— Верно, — кивнул Кевин, принимаясь грести.
— Я соврала, когда сказала, что не люблю тебя.
— Можно подумать, я не знал! Вот доберемся до середины озера, там и скажешь, достаточно ли я романтичен.
Она так любила его, что была готова потакать во всем.
— Ты прав. Лодка, озеро, солнце… Все это ужасно романтично.
— Уж я разбираюсь в романтике.
Понятия он не имеет о романтике. Зато знает о любви все, и даже больше того.
При каждом движении Дафна на его груди шевелилась как живая.
— Мне нравится твоя футболка.
— Если ты права насчет сестры, на что я от души надеюсь, хотя клянусь донести на нее председателю лиги, вот увидишь, заставлю Кэйлбоу обрядить в такие же всю команду.
— Не лучшая твоя идея.
— И все как один их наденут. Исключение будет сделано только для защитников: на их футболках будет Бенни. И поздравляю с успехом в борьбе за книги. Лили мне все рассказала по телефону. Жаль, что тебе пришлось продать квартиру, но она все равно была бы слишком мала для двоих.
Молли вспомнила о большом старом фермерском доме в викторианском стиле на границе округа Дюпейдж. Фэб как-то говорила, что он продается. Там места хватит всем.
— По-моему, мы как раз на середине, — заметила она.
Кевин оглянулся.
— Еще немного. Кстати я говорил, какая здесь глубина?
— Кажется, нет.
— Ужасная.
Молли улыбнулась.
— Я безнадежно влюблена в тебя.
— Знаю. Увы, сомнению подвергается только моя безнадежная любовь…
— Обещаю, это больше не повторится.
— Посмотрим.
Он бросил весла, многозначительно посмотрел на нее.
Говорить Молли было трудно, но она все-таки выдохнула:
— Ты самый постоянный и верный мужчина в мире, Кевин Такер. Не могу понять, почему я вообразила, что тебя необходимо испытать.
— Обычное временное помрачение рассудка. С тобой иногда бывает.
— Но сегодня случилось в последний раз. Я рискнула отказаться от единственно главного в своей жизни, но больше этой ошибки не повторю. — Ее глаза наполнились слезами. — Ты хотел уйти ради меня из команды.
— И сделал бы это снова. Хотя искренне надеюсь, что не придется.
Молли рассмеялась, но Кевин серьезно сказал:
— Знаю, ты не любишь футбол так, как я, но по пути сюда мечтал о том, как выскочу живым из свалки и взгляну в сторону пятидесятиярдовой линии. — Он коснулся ее щеки. — И увижу, как ты сидишь там. Ради меня.
