Пас перехватили, началась свалка, и судья засчитал «Старз» полевой гол.
Молли налила себе чая, чтобы отогнать холод январского вечера, и отнесла чашку к рабочему столу. Ей давно следовало приступить к статье для «Чик», но вместо того она подхватила с дивана блокнот, чтобы набросать кое-какие идеи для новой книги — «Дафна находит крошку-крольчишку».
Не успела она присесть, как раздался звонок.
— Алло!
— Дафна? Это Кевин Такер.
Чай выплеснулся на блюдце, и Молли забыла о необходимости дышать.
Когда-то она была без ума от этого человека. Теперь же звук его голоса пугал ее до смерти.
Молли едва не задохнулась от волнения. Поскольку он по-прежнему зовет ее Дафной, значит, никому не проговорился.
Уже неплохо. Хоть бы он вообще забыл о ее существовании!
— Откуда вы узнали мой номер?
— По-моему, я вынудил вас его назвать.
Господи, у нее все вылетело из головы!
— Чем могу быть вам полезна?
— Видите ли, сезон окончен, и я уезжаю отдохнуть. Вот и хотел убедиться, что… Короче: надеюсь, все обошлось? Никаких неприятных последствий?
— Нет! Никаких! Конечно, никаких.
— Вот и хорошо, — холодно отозвался Кевин, но в его голосе прозвучало нескрываемое облегчение.
Молли, сгоравшая от стыда, все же нашла способ выйти из положения.
— Иду, дорогой! — крикнула она воображаемому собеседнику.
— О, так вы не одна!
— Не одна, — сухо бросила Молли и объявила уже громче:
— Я у телефона, Бенни! Сейчас приду, милый! — И тут же осеклась. Неужели не могла придумать имя получше?
Из кухни прибежал Ру — полюбопытствовать, чем занята хозяйка. Молли сильнее стиснула трубку.
— Спасибо, что позвонили, Кевин, но напрасно вы волновались.
— Ну, раз все в…
— Все чудесно, великолепно, просто идеально, но мне пора. Сожалею насчет игры. И спасибо за звонок.
Молли дрожащей рукой положила трубку и тяжело оперлась на столик.
Нелегко ей дался разговор с отцом будущего ребенка.
Ладонь легла на еще плоский живот. Она пока не до конца осмыслила произошедшее. Когда месячные не пришли в срок, она убедила себя, что всему причиной стресс. Но уже через неделю к груди стало невозможно притронуться, потом начались приступы тошноты, а два дня назад Молли наконец купила тест на беременность. Результат так потряс ее, что она ринулась в аптеку и повторила тест.
Ошибки не было — она носит ребенка Кевина Такера.
Однако первая мысль была не о Кевине, а о Фэб и Дэне.
Семья была смыслом их существования, и оба помыслить не могли о том, чтобы воспитывать детей в одиночку. Известие о беременности Молли их убьет.
А Кевин? Что ж, она сделает все, чтобы он никогда ни о чем не узнал. Что ни говори, а он — невинная жертва. Молли волей-неволей придется тащить груз своего греха всю оставшуюся жизнь.
К счастью, не так трудно держать его в неведении. Сезон окончился, вряд ли они теперь встретятся, а летом, когда возобновятся тренировки, она будет держаться подальше от офиса команды. И вообще, она редко видит игроков, разве что на вечеринках у Фэб и Дэна. Рано или поздно Кевин услышит о ребенке, но после сегодняшнего звонка вряд ли что-то заподозрит: Молли постаралась убедить его, что в ее жизни появился другой.
Она уставилась в окно. Всего шесть часов вечера, а темно, как ночью.
Отвернувшись, Молли растянулась на диване.
Еще два дня назад она и не помышляла о том, чтобы стать матерью-одиночкой. И не думала о материнстве вообще. Теперь же эти мысли не оставляли ее. Тоска и внутренняя неустроенность, бывшие неотъемлемым фоном ее существования, куда-то исчезли, вытесненные неведомым до сих пор ощущением, что все стало на свои места и все идет именно так, как и должно. Наконец у нее будет своя семья.
Ру лизнул ее руку. Молли закрыла глаза и предалась мечтам. Мальчик? Девочка? Ах, какая разница! Она так любила детей сестры, что станет хорошей матерью и своему малышу.
Матерью и отцом. Она сделает все, чтобы он рос здоровым и счастливым.
Ее дитя. Ее семья.
Наконец-то!
Молли с удовольствием потянулась, ощущая невыразимый покой в душе. Вот чего ей так не хватало все эти годы — собственной семьи. Она не помнила, когда еще была так счастлива. Даже волосы немного отросли и приобрели свой естественный темно-каштановый цвет. То, что надо.
Ру уткнулся мокрым носом ей в ладонь.
— Проголодался, приятель?
Молли поднялась и направилась было в кухню покормить верного пуделя, но телефон снова звякнул. Кровь бросилась ей в лицо. Но это оказалась Фэб.
— Мы с Дэном ездили на совещание в Лейк-Форест, и он жалуется, что умирает от голода. Не хочешь поужинать с нами в «Йошиз»?
— Еще как хочу!
— Заметано. Увидимся через полчаса.
Положив трубку, Молли нахмурилась. Только сейчас она в полной мере осознала, какой удар готовится нанести родным. Они искренне хотели для нее того же, что и для себя: глубокой, безграничной, всепоглощающей любви, такой, какая стала основой их жизни. Но ведь далеко не всем так везет, как Фэб и Дэну!
Поежившись, Молли натянула свой поношенный свитер и узкую черную юбку до щиколоток, купленную со скидкой в «Филдс». Звонок Кевина вывел ее из себя, и, чтобы успокоиться, она включила телевизор. Последнее время у Молли вошло в привычку смотреть повтор любимого сериала. Он будил в ней ностальгические чувства. Воспоминания о немногих счастливых моментах ее детства.
Она все еще думала об отношениях Кевина и Лили Шерман. Фэб наверняка что-то знает, но Молли боялась упоминать его имя.
«Лейс» решит ваши проблемы, да, да, да… «Лейс» поможет непременно, да, да, да…
Заставку сменила реклама. Потом на экране появилась Лили Шерман в роли Джинджер Хилл. Белые тесные шорты, груди выпирают из лифа ярко-зеленого бикини. Рыжеватые волосы рассыпались по плечам. В ушах раскачиваются золотые кольца, манящая улыбка обещает несказанные чувственные восторги.
В кадре возникли оба детектива на залитом солнцем берегу. По контрасту со скудными одежками Джинджер Сейбл нарядилась в закрытый купальник. Молли вспомнила, что актрисы дружили и в жизни. По крайней мере газеты в свое время об этом писали.
В прихожей зажужжал домофон. Молли выключила телевизор и побежала открывать дверь.
— Что-то ты бледная, — заметила Фэб, целуя ее в щеку.
— На дворе январь, не забыла? Зимой в Чикаго все бледные, — пробормотала Молли, неохотно разжимая руки. Курица Силия, добродушная, всеобщая матушка, долгожительница Соловьиного Леса, вечно кудахтавшая над Дафной, была списана с сестры.
