— На случай, если вы еще не поняли: я на вашей стороне. Думаю, вы необходимы Кевину.
— Вам никогда не узнать, как много эти слова значат для меня.
Лили посмотрела на дверь.
— Я иду пить чай.
— Уверены, что хотите сидеть в гостиной? Гости не Дадут вам покоя.
— Справлюсь. — Лили гордо выпрямилась. — Довольно я скрывалась. Вашему мужу так или иначе придется мириться со мной.
К тому времени когда Молли добралась до гостиной с блюдом печенья и очередным чайником, актриса весело щебетала с постояльцами. Время от времени она бросала умоляющий взгляд на Кевина, но тот старательно не смотрел на нее, словно боясь, что любое проявление чувств его к чему-то обяжет.
Нелегкое детство Молли научило ее опасаться скупых на эмоции людей, и неестественная сдержанность Кевина угнетала ее. Будь у нее больше воли, сегодня же взяла бы напрокат машину и отправилась в Чикаго.
Престарелая дама из Энн-Арбор, приехавшая только нынешним утром, тронула Молли за локоть.
— Я слышала, вы пишете детские книги.
— Кажется, уже нет, — мрачно буркнула Молли, вспомнив о поправках, которые так и не внесла, и об августовском платеже по закладной. Платеже, денег на который нет и не будет.
— Мы с сестрой всегда мечтали писать детские книги, но так много путешествовали, что времени на это не хватало.
— Время — еще не все, мэм, поверьте, — послышался голос Кевина. — Писать детские книги невероятно сложно.
Далеко не все это понимают.
Молли от удивления едва не уронила блюдо.
— Ребятишки хотят чего-то интересного. Смешного, ужасного, но главное — интересного. И без навязшей в зубах морали. Именно этого и добивается Молли в своих книгах. Есть у нее одна, «Как Дафна заблудилась». Так вот, в ней… — И он с невероятной точностью описал творческие приемы, с помощью которых Молли завоевала любовь маленьких читателей.
Позже, когда он появился на кухне, она улыбнулась:
— Спасибо, что так храбро защищал мою профессию.
Поверь, я это ценю.
— Иногда люди бывают настоящими идиотами, — мрачно объявил Кевин и, наблюдая, как Молли выставляет припасы и посуду к завтрашнему утру, упрекнул:
— Зачем тебе так много возиться на кухне? Я же сказал, что вполне могу делать заказы в городской пекарне.
— Знаю, но я люблю печь.
Он окинул жадным взглядом ее голые плечи и кружевной топик. Молли поежилась, словно он провел пальцем по ее разгоряченной коже. Глупая фантазия! Кевин схватил жестянку из-под бисквитов, куда она складывала оставшееся от полдника печенье.
— Похоже, тебе все здесь нравится. Что случилось с неприятными воспоминаниями о летнем лагере?
— Я всегда хотела, чтобы лагерь был именно таким.
— Тоскливым, скучным и полным стариков и старух? — ухмыльнулся Кевин. — Странный у тебя вкус.
Она не собиралась спорить, предпочитая задать вопрос, который не давал ей покоя весь день:
— Ты ничего не сказал о сегодняшних кандидатах.
Кевин поморщился:
— Все прошло не так гладко, как я ожидал. Первый парень", может, в свое время и был потрясным поваром, но сейчас заявился пьяным. А женщина выставила столько условий, что соглашаться просто смысла не было.
Молли воспрянула духом и с ужасом услышала:
— Завтра придет еще одна. Мы очень мило поговорили по телефону. Она даже согласилась на воскресное собеседование. Думаю, в понедельник мы растолкуем ей ее обязанности и уберемся отсюда не позднее среды.
— Ура! — без всякого энтузиазма воскликнула она.
— Только не говори, что тебе нравится вскакивать с постели в половине шестого.
— Трои, не надо! — хихикнула Эми с порога.
Новобрачные пришли доложить, что все сделано. Каждый раз после полдника они мчались к себе и, как была убеждена Молли, немедленно валились в постель, где долго и шумно занимались любовью, пока не приходило время снова приниматься за работу.
— Повезло, — пробормотала Молли. — Сейчас они хором начнут наставлять нас в тонкостях супружеской жизни.
— Черта с два, — отмахнулся Кевин, и не успела Молли опомниться, как он схватил ее, притиснул к холодильнику и приник в яростном поцелуе.
«Ясно, чего он решил добиться. И хотя это, пожалуй, лучше, чем засос, однако опаснее», — успела подумать она.
Рука Кевина скользнула под ее колено. Молли подняла ногу, обвила его талию и обхватила шею руками. Другой рукой он накрыл ее грудь. Причем сделал это так, будто имел на это право.
Вот так спектакль! Но почему ей кажется, будто они принадлежат друг другу навеки? Хоть бы этот поцелуй не кончался!
Кухонная дверь хлопнула, напомнив о свидетелях. Ну вот, они своего добились.
Кевин чуть отстранился, но не настолько, чтобы ее губы остыли. Его глаза по-прежнему впивались в ее рот, а рука лежала на груди.
— Убирайтесь.
Тихий возглас Эми. Стук двери. Звук быстро удаляющихся шагов.
— Ну… кажется… мы им показали, — пропыхтела Молли.
— Кажется, — согласился он, опять начиная целовать ее.
— Молли, я… О, простите.
Снова грохот захлопнувшейся двери. Быстрый топот, на этот раз им помешала Лили.
Кевин негромко выругался.
— Пора убираться отсюда.
В голосе звучали те же решительные нотки, которые Молли привыкла слышать в телевизионных интервью, особенно когда Кевин клялся одержать победу над «Грин-Бей пакерз»
[28]
.
Он выпустил ногу Молли. Рука соскользнула с груди.
Во что она впуталась? Она по собственной глупости очередной раз оказалась в той ситуации, которой всеми силами старалась избежать.
— Не думаю, что…
— Хватит думать, Молли. Я твой муж, черт возьми, и тебе давно пора вести себя как полагается жене.
— Как полагается?.. Ты что… о чем…
Но Кевин, как человек, привыкший не говорить, а действовать, схватил ее за руку и подтолкнул к задней двери.
Немыслимо! Он вознамерился умыкнуть ее, чтобы… чтобы силой затащить в постель…
О дьявол!
Да сделай же что-нибудь! Отбивайся! Скажи, что не желаешь!
Из ток-шоу Опры Уинфри Молли вынесла твердое представление о том, что должна делать женщина, которой грозит насилие. Кричать во все горло, упасть на землю и отбиваться руками, ногами и чем угодно еще. Лягать и пинать противника. Приглашенные на передачу объясняли, что женщина может не только застать насильника врасплох, но и использовать более сильные мышцы ног.
