Фарух-Лейн не успела посмотреть, повиновался ли Ронан, потому что Брайд, подняв «Превращены в кошмары», набросился на нее. Завязался бой.
Они сражались.
Розовый сад заливало потусторонним сиянием оружия.
Руки Фарух-Лейн так замерзли, что она едва чувствовала рукоять, но ей казалось, что меч молча ее подбадривает. Даже когда ее пальцы слишком занемели, чтобы направлять его, клинок сам выбирал для себя наиболее эффективную траекторию. Однако меч Брайда тоже желал победы своему хозяину, и поэтому битва продолжалась. Неважно, что ни Фарух-Лейн, ни Брайд не владели оружем профессионально. Эти мечи были созданы для боя, и они продолжат сражаться, а Фарух-Лейн и Брайд использовать их.
Кусты роз оказались искромсаны.
Каменные вазоны расколоты.
Прутья решеток торчали во все стороны, как раскрытые грудные клетки.
Но ни лезвие солнечного огня, ни лезвие звездного света не получили ни царапины.
Кармен оказалась права, когда предположила, что солнечный меч был единственным достойным противником для «Из хаоса».
Мимоходом она осознавала, что за пределами яркого сияния клинков Модераторы и Зеты также вели битву. Прозвучали выстрелы. Яростный свет мечей согревал продрогшее тело Фарух-Лейн, а клинок отражал пули, разрезая их так же легко, как и все остальное.
Пули!
Она нарушила свое обещание.
Диклан Линч пришел к ней, попросил о помощи и получил ее слово. Она действительно верила в это, когда обещала ему, что Ронана не тронут. Модераторы уничтожали Зетов, а теперь собирались уничтожить и ее репутацию.
Это казалось самым невыносимым по сравнению со всем произошедшим до этого момента. Она дала слово.
– Мне нужен только ты, – крикнула Фарух-Лейн Брайду, когда их мечи снова скрестились. – Если ты действительно хочешь, чтобы остальные смогли выбраться, ты сдашься. Мы знаем, что дело только в тебе. Я знаю, что только в тебе.
– Ты не знаешь ничего, тебе лишь кажется, что знаешь, Кармен Фарух-Лейн, – ответил Брайд.
– Не смей играть со мной в свои игры разума! – выкрикнула она.
– Я не играю в игры, – сказал Брайд. – Просто убавляю громкость бессмысленных вещей.
Внезапно ее атаковали сзади.
Резкий удар пришелся в середину позвоночника, заставив ноги подогнуться. С этим уже не поспорить. Она опустилась на колени, а потом упала лицом вниз. Гравий обжег губы. Кармен почувствовала, как победоносный меч выскользнул из руки. Ощутила, как меркнет зрение.
Она осознала, что все идет не так.
Звук выстрелов раздавался, как стук кастаньет за спиной танцора.
Послышался крик.
Она доверяла Лилиане. Все должно было быть хорошо.
Трое Зетов вырвались из розового сада.
Они ушли пешком; им пришлось. Ведь присненный ховерборд кто-то из них разбил о спину Фарух-Лейн. Вот почему горел ее позвоночник, поэтому она все еще чувствовала пронизывающую боль, простреливающую до шеи и кончиков пальцев. Вот почему меч Хеннесси выжег сухую траву в нескольких дюймах рядом, пока она осторожно садилась.
Вот почему Брайду удалось скрыться.
До нее долетали крики, звуки выстрелов, вой сирен, какофония звуков удалялась все дальше и дальше. Все пошло не так. Абсолютно все. Одним махом Модераторы спугнули Зетов и заставили ее нарушить слово. Диклан Линч поверил ей. Она поверила Лилиане. Она поверила в себя.
Однако самой глубокой раной оказалась та, причину которой она даже не понимала.
Голос Брайда в ее голове произнес: «Ты не знаешь ничего, тебе лишь кажется, что знаешь».
Просто слова. Слова Зета. Тогда почему ей хотелось плакать?
Лилиана склонилась к ней, чтобы помочь подняться.
– Все будет хорошо, – сказала она.
Двое остались в розовом саду. Фарух-Лейн подняла меч Хеннесси и вложила его в ножны. Трава под ним обгорела, превратившись в пепел. Сад напоминал руины. Истерзанные старинные кусты роз. Уничтоженная гравийная дорожка. Капли крови, оставленные кем-то, изуродовали фонтан.
Своим появлением они разрушили это место.
Модераторы испарились, пустившись в погоню за Зетами, однако Фарух-Лейн была уверена, что это бессмыслено. Брайд все равно сбежит. В ту же секунду, как первый взмах ее меча не достиг цели, он понял, что скроется. Кармен знала это.
– Я доверилась тебе, – сказала она Провидице.
Лилиана жестом велела Фарух-Лейн обернуться.
Один силуэт незаметно проскользнул обратно в розовый сад.
Гордая линия плеч, вздернутый подбородок. Энергичная походка, или скорее величавая поступь. И пристальный горящий взгляд. Однако форма рта противоречила остальным чертам. Было в выражении ее лица что-то скорбное. Уязвимость.
Джордан Хеннесси.
– У тебя мой меч, – сказала она, останавливаясь среди раскуроченных кустов роз.
Фарух-Лейн осторожно загородила собой Лилиану. Девушка предостерегающе положила руку на рукоять. Сердце снова учащенно забилось; кто знает, какие смертельные грезы мог приснить этот Зет?
– Я не хочу драться. Мы пришли не за тобой.
– Знаю. Это я пришла к тебе. – Хеннесси устроила целое представление, вывернув карманы и продемонстрировав подклад своей кожаной куртки. А затем вытянула руки в обе стороны, показывая, что безоружна. – Я сдаюсь. Вот как выглядит, когда я сдаюсь.
– Откуда мне знать, что это не ловушка? – спросила Фарух-Лейн.
– Жизнь сама по себе ловушка, – ответила Хеннесси мрачновато-веселым тоном.
Лилиана вышла из-за спины Фарух-Лейн, ее лицо оставалось спокойным и совсем не удивленным, и тогда Кармен поняла, что Лилиана знала, что именно так все и произойдет. Она видела это в своем пророчестве. Этот момент. А не Фарух-Лейн, сцепившуюся с Брайдом. Лилиана позволила ей забраться в ледяную воду, зная, что остановить Брайда все равно не удастся. Она понимала, насколько нелеп ее план, но дала шанс всему идти своим чередом.
Дело было не в убийстве Брайда, а в обретении этого Зета, ровно на одного Зета больше, чем удавалось какому-либо плану до этого.
Сработал бы он так же, если бы Фарух-Лейн с самого начала знала обо всем?
Доверие – вещь непростая.
– Все в порядке, – сказала Лилиана Хеннесси. Провидица направилась прямиком к ней, словно та не являлась одним из трех самых опасных Зетов в стране, и с такой теплотой сжала ее руку, что Хеннесси растерянно уставилась в ответ. – Наконец-то мы нашли друг друга.
33
Вспышка зажженной спички. Плавление пластмассы. Тление бумаги. Горящее топливо. Что угодно может загореться, если ударить достаточно сильно, чтобы атомы кислорода вонзились в самый центр.
