Он не хотел никого убивать.
Значит, надо придумать что-то поэтапное и немного предостерегающее. Но не слишком. Ровно настолько, чтобы люди убрались с дороги, но не успели предотвратить разрушение. Неумолимое, непоправимое.
Его сердце громыхало в груди. Еще совсем недавно он созерцал ликвидацию мусорной свалки и пытался понять, как к этому относится, а теперь просчитывает уничтожение проекта, в строительство которого, несомненно, вложены миллиарды долларов и многие годы работы. Электричество, вырабатываемое плотиной, использовалось для питания всех жилых домов в окрестных горах. Наверное. Ронан не слишком разбирался в работе электричества.
Он вспомнил, как чудесно грезилось в Линденмере, где силовая линия была полна энергии, где лес помогал ему сосредоточиться и все было так, как ему нравилось. Он представил, каково было бы наполнить мир энергией еще больше. Подумал о маленьких сновидцах Алданы-Леон. О зеркалах Рианнон Мартин. О Мэтью. О себе. Каково было бы жить, не опасаясь, что его комнату заполонят крабы-убийцы или он погибнет, истекая ночной грязью.
Он вспомнил также о том, как Диклан беспокоился, что Ронан совершит шаг, который закроет для него дорогу обратно.
– Страшно видеть, как быстро заболевает мир, – произнес Брайд. – Десятилетия назад казалось, что у нас годы в запасе. Несколько лет назад казалось, что месяцы. Несколько месяцев назад казалось, дни. И теперь с каждым днем, с каждой минутой, с каждой секундой быть сновидцем все труднее. Слишком много шума. Даже здесь, в горах. Даже во сне он оглушает. В этом мире скоро не останется места для тайн, тех, что разрушают себя сами, когда их вынуждают кричать. Не останется места секретам, секретам, которые теряют свою загадку, как только их раскрывают. Не останется места для необычного и неизведанного, поскольку все будет каталогизировано, закатано в асфальт и подключено к розетке.
Ронан вспомнил перчатки Адама, брошенные на его ботинки в прихожей.
Вспомнил, как хотел ощутить, что создан для чего-то большего, чем просто умереть.
– Я знаю, что в тебе две сущности, – сказал Брайд. – Знаю, что ты принадлежишь обоим мирам. Так будет всегда.
– Что, если все это слишком? – спросил Ронан. – Я уверен, что хочу в этом участвовать.
– Ты хочешь.
– Откуда ты можешь знать, чего я хочу? Ты не знаешь, что я чувствую.
Голос Брайда звучал мягко и вкрадчиво.
– Я знаю, что ты уже принял решение. И сделал это давным-давно.
– Когда мы сидели на ховерборде? После убийства Рианнон Мартин?
– Еще раньше.
– Когда решили пойти с тобой?
– Раньше.
– Нет, – сказал Ронан.
– Да.
Все разочарование Ронана вырвалось из него с такой силой, что сон содрогнулся. Воздух мерцал. Озеро бурлило. Он устал от уроков. Устал от игр. Загадок. Внезапно на ум пришла та стая рождественских скворцов, окружившая его на поле, и Диклан, молчаливо взирающий со стороны. Снова это мучительное желание полета и невозможность выразить его словами. Ронана резко окатило волной то ли страха, то ли ярости.
– Ты не можешь знать, когда я принял решение! – прорычал он.
– Могу, – мягко возразил Брайд. – Поскольку точно знаю, когда ты меня приснил.
36
Что такое реальность?
Реальность создаете вы.
Вот так просто Ронан снова попал в свой самый страшный сон. Исчезла плотина. Пропало озеро. Испарились тепло и краски сна Брайда, сменившись давним кошмаром Ронана. Он оказался в ванной комнате Амбаров и смотрел на себя в зеркало. Позади своего отражения он заметил Брайда, стоящего в дверном проеме.
– Нет, – произнес Ронан.
– Я появился только потому, что ты попросил, – сказал Брайд.
– Нет.
– Не отрицай. Ты знаешь это. Всегда знал.
– Я не знал.
– Знал, – настаивал Брайд. – Знал в глубине души. Если бы ты не попросил, само по себе ничего не произошло бы.
Сон изменился. Теперь они попали в Линденмер. Их окружали массивные деревья Ронана, стоящие на поляне, где в тот далекий день Ронан и Хеннесси слушали голос Брайда. Отличить этот сон от реальности было почти невозможно. Детали были идеальны. Каждый кружевной завиток папоротника. Каждый поросший лишайником клочок земли. Каждая пылинка и насекомое, сверкающее в воздухе.
– Нет, – снова сказал Ронан. – Твое имя знали все. Ползли слухи.
– Ты приснил слухи.
– Нет. Я не могу. Только ты способен это делать. Шары…
– Этими способностями меня наделил ты.
Лес был полон звуков. Тихий шорох крыльев. Когтей. Лап. Клыков. Даже после всех уроков Брайда у Ронана было не меньше шансов испортить сон, чем когда он принес крабов-убийц в общежитие Адама и устроил побоище.
– Зачем ты это делаешь?
– Почему ты не впускал Адама в свои сны? – спросил Брайд. – Ты был уверен, что он поймет. Ты хотел притвориться.
Он нахмурился, совсем чуть-чуть, и Ронан почувствовал, как мужчина мысленно прогоняет прочь из сна вторгающиеся в него когти и клыки. Без усилий. Контролируя, как не смог бы Ронан.
– Я ничего не хотел, – возразил парень. Ложь. Сон швырнул ее обрато ему в лицо. Ронану показалось, что его сейчас вырвет.
– Ты знал о Хеннесси, а я нет.
– Я знаю то же, что знает Линденмер, – тихо сказал Брайд. – Я – это вы оба.
О Боже. Ронан прокручивал информацию у себя в голове. Вспоминал все, чему Брайд его научил. Пытался припомнить, когда впервые его увидел. Впервые услышал. Как решил ввязаться в игру и найти его. Вероятность существования другого сновидца казалась невероятно притягательной. А вероятность существования сновидца, который знает, что делает, соблазнительней вдвойне. Он мог создать его сам, во сне, точно так же, как эти когти и клыки. Он нуждался в наставнике. И получил его.
Нет.
Парень попытался вспомнить, говорил ли когда-нибудь ему Брайд что-то такое, чего не знал ни Ронан, ни Линденмер, расположенный на силовой линии и способный видеть многие события.
Боже. Брайд получал информацию от деревьев. Он часто знал, о чем думает Ронан, еще до того, как парень успевал открыть рот. Ронан посмотрел на Брайда и снова поймал себя на мысли, что мужчина выглядит знакомым или вроде того, однако вновь оттолкнул прочь то, что и так уже знал. Кроличья нора продолжала вести вниз. Под ним не было дна. Он все еще падал.
Сон перенес их на побережье Ирландии. Дикий ястреб парил над темным океаном. Ронан почувствовал привкус соли во рту. Холод пронизывал его насквозь, ледяная сырость пробирала до костей. Что совсем не походило на сон. Скорее напоминало реальность. В точности как наяву. Ронан уже плохо понимал разницу между ними.
