Питон сорвался с кресла. Рывок на семь метров, поток несущегося воздуха. Через миг я скрючился. По животу расползлась адская боль. Разошлась волнами, вызывая спазмы в ногах и руках. Я хотел перегруппироваться, перевести дух и выставить блок, но не мог пошевелиться. Замер, будто статуя. Закрыл глаза и посмотрел на материю.
Основные звенья и связи, что отвечали за физическое состояние, выцвели. Эффект, схожий с принятием обезболивающего, только хуже. Сила, ловкость, выносливость, сопротивление урону и физическое состояние. Они существовали в материи, будто прозрачные ёмкости, из которых вылили цветное содержимое. Питон отключил часть меня. Отключил часть материи.
– Рано или поздно ты научишься защищать энергию, если не сдохнешь, – сказал Питон. – Физические повреждения для одарённого не столь важны, как повреждения энергетической составляющей. Пропустишь удар по самому ценному, и тебя ничто не спасёт.
Прошло двадцать секунд. Глаза я так и не открыл. Да и к чему их открывать? Тело не слушалось. Ничего не изменится, если я буду глазеть на Питона. А видеть происходящее с материей – значит изучать материю.
Звенья и связи наполнились цветом. Материя пульсировала и мерцала, будто оповещала об аварийной ситуации. Я разогнулся и открыл глаза.
– Понял? – Питон стоял передо мной, сжимая и разжимая кулак.
– Кажется да, но…
Он рванул телом со скоростью удара отбойного молотка. Правая рука скользнула от бедра и прилетела в грудь. На этот раз меня швырнуло к стене. Хрустнула рамка картины, осыпалась штукатурка, треснул гипсокартон. Я съехал у лифта на пол и свернулся калачиком. Боль парализовала. Но намного больше я испугался, когда закрыл глаза. Некоторые звенья материи треснули. Надломились или расслоились, как расслаивается древесина. Обесцвеченные и повреждённые, они походили на органы, которые не прижились. Органы, которые отторг организм. Питон ломал то, что я так усердно строил…
– Поднимайся! – Он поставил меня у стены. – Как тебе тренировки?
– Иди в задницу! Внутри что-то…
– Новый материал – это хорошо. – Питон улыбнулся и переложил зубочистку на другую сторону рта. – Но, как говорится, повторение – мать учения!
В фойе восьмого этажа прозвучали два выстрела. Бедро, левый бок. Кровь, недомогание, потеря сознания. Расплывчатые образы. Замутнённые картины. Воспоминания, замыленные галлюцинациями. Фойе, дверь, коридор, ванная. Ночь, улица, фонарь, аптека… Нет, что-то не то… Не аптека, а аптечка… Где аптечка?
Последствия повреждённой материи оказались тяжелее физических. На следующий день я не смог подняться на ноги и пропустил работу. С четвёртым уровнем восстановления огнестрелы заживали довольно быстро. Питон делал вид, будто ведёт себя, как умственно отсталый дикарь, но на деле – действовал обдуманно. Четырежды он дырявил моё тело, и каждый раз пули проходили навылет. Интересно, если пуля застрянет в кости, мне понадобится врач? Или материя избавится от неё сама?
Звенья и связи насытились цветом. Синий, зеленый, пурпурный… Видимых последствий не осталось. Чего не скажешь про надломленную связь ловкости. Она напоминала сломанную кость. Тем не менее звено восстанавливалось. На месте трещины появился нарост, который временно её укреплял, пока внутренняя структура строила соединительные мостики.
Чувствовал я себя особенно паршиво. Прежде материя распределяла силы и энергию, чтобы латать меня и поддерживать общие силы. В этот раз она положила на меня большой и толстый. Её не интересовало ничего, кроме восстановления травмированной связи. Хорошо, хоть не забрала у меня возможность дышать. В остальном – я валялся на кровати в полуобморочном состоянии. Но про меня не забыли. Трижды в день я получал еду и воду. Врач не приходил.
Вечером второго дня после тренировки ко мне пришёл Кумар. Долбаный интеллигент постучался в дверь и ждал, когда я открою. Будь у меня силы – послал бы его в задницу и приказал убираться. Сил не было. Когда он постучался в четвёртый раз, я что-то промычал. Кумар посчитал это приглашением.
– Приветствую. – Он вошёл в комнату и встал надо мной. Прямая осанка, руки по швам.
– Гу…
– У меня хорошие новости.
– Бэ…
– Сутулый сказал, что ты отлично показал себя. – Кумар поправил торчащие из-под пиджака рукава. – Мы поговорили и пришли к обоюдному решению. Назначить тебя вторым варщиком. Бита всё согласовал.
– Птр…
– Мы приготовим тебе отдельную лабораторию и привезём ингредиенты.
– Паф…
– Твоя задача – делать ультракачественную гербуху. Мои поздравления.
– Хайя-йа-йа…
– Я бы позвал врача, но такое он не лечит. Отдыхай!
Только на четвёртый день я спустился на завтрак. Свинцовые ноги, тяжёлая голова, одышка. Звено ловкости почти восстановилось: материя отдала часть сил.
Всё закончилось лучше, чем я ожидал. Я надеялся, что Сутулый перестанет меня шпынять. Для этого позволил ему видеть ингредиенты. Так мы сблизились. Породнились в профессиональном мастерстве. Но на время. Улучшение закончилось, и теперь Сутулый смотрел на гербуху, как капитан без корабля смотрит на морскую гладь. Я рассчитывал получить толику уважения и веса, а получил куда больше. Сутулый признал меня вторым варщиком в клане битников. А сам Бита, как и Кумар, был не против с самого начала. Первая часть плана закончилась успехом.
Собственная лаборатория. Неплохо. Но этого мало. Я намеревался стать сильнее и опытнее. Работа с гербухой – это промежуточный этап, и у меня созрела идея, как быстрее его пройти.
– Доброе утро, Кумар!
– Доброе! – Кумар отложил приборы и приготовился слушать.
– Я хочу встретиться с Битой.
– Всё, что тебя интересует, можешь спросить у меня. Я передам Бите, если не смогу ответить сам.
– Нужно расширять бизнес.
Полагаю, такая фраза из уст подростка звучала наивно. Но Кумар был слишком хорошо воспитан, чтобы поднять меня на смех или просто улыбнуться.
– Что ты предлагаешь?
– Опт.
– Опт?
– Да. Оптовые продажи элитной гербухи.
– Не уверен, что это сработает. Спрос на гербуху…
– Я сделаю её особенной. Такая будет только у нас. Все захотят эту гербуху.
– Возможно, однако…
– И ещё. С продаж я заберу процент.
– Ну… Я поговорю с Битой, – закончил разговор Кумар и вернулся к завтраку.
Как и все одарённые, лопал я за троих. И даже больше. Мне нужно было восполнить силы. Подросток съел три порции каши, яичницу с беконом, пару бутербродов с сыром, запеканку, стопку блинов с мёдом, два йогурта, пачку печенья, горку выпечки и фруктовый салат. Запил всё это большой кружкой чая, тепло которого растеклось по животу и груди. А нет, то было тепло не от чая.
