Скидываю себя на левую сторону и тащу за собой Грюма. Охранник тычем копьем и пронзает начальнику бок. Вырывает копье с досадным криком, но не успевает отвести для следующего замаха. Перехватываю и тяну на себя. Охранник спотыкается и падает на мой локоть. Отбрасываю его копьем и добавляю тупым концом по лицу.
Вторичная характеристика рукопашный бой повышена до 17;
Общий объём материи увеличен до — 24,54 относительных единиц.
Второй стражник жмет на курок. Рядом со мной дыбится земля. Пули медленно подбираются. Стражник боится зацепить Грюма и пристреливается, будто ощупывает дно неизвестного водоема. Перехватываю копье и швыряю. Нерешительность обходится дорого. Копье пробивает торс, протаскивает стражника по земле и вбивается в ствол. Пистолет отлетает к соседнему дереву. Пуская изо рта кровавые брызги, охранник ощупывает шест копья и смотрит на меня с выпученными глазами.
— Тебе хана, придурок! — Хрипит Грюм.
Подпираю землю руками и присаживаюсь на задницу. День выдался ясным. Солнечные лучи не могут пробиться через грязевой нарост у меня на руках, но находят уязвимое место на лице. Лоб, нос и скулы припекает. Я сижу на поляне окружённый стонами. Глаза режут неестественные красные кляксы на траве и одеждах, но это не может сдержать мою улыбку. Как же хорошо снова почувствовать солнце. Как же хорошо снова вдохнуть свежий лесной воздух. Как же хорошо снова двигаться.
Вспоминаю, что обещал оторвать Грюму руки. Две минуты назад это казалось мне вполне равнозначной платой за мучения. Больше нет. Жизнь в колодце позволила по-другому посмотреть на вещи. Смерть была близка, а оттого жизнь стала слаще. Со временем эйфория пройдет, но сейчас не хотелось портить момент.
— Ворон уже улетел! Кхе-кхе! — Покашлял Грюм и показал пальцем в небо.
Ворон улетел. Черная точка, хлопая крыльями, удалилась в сторону Видовой Заставы. Вот, значит, как они вышли на меня и Башмака.
— Тебе отсюда не свалить, придурок! — Грюм улыбнулся сквозь боль. — Без костылей ты далеко не уползешь, а наши люди будут здесь совсем скоро. В следующий раз мы накроем тебя каменной плитой. И ты сдохнешь не только в сырости, холоде и голоде, но и непроглядной тьме! Ха! Ха-ха! Ха-ха-ха! Придурок!
— Да, завали, ты!
Грюм смотрел на меня и лыбился. Нос разошелся розочкой, верхняя губа разъехалась посредине. Бордовая материя убрала боль и занялась восстановлением. Пройдет несколько минут, и он поднимется на ноги. Я мог дождаться этого и ещё раз выместить на нём злость. Но была ли злость? Нет. Её не осталось. Свежий утренний ветер сдул её, а солнце высушило оставшиеся кляксы.
Больше меня напрягал его смех и пустая болтовня. Я подобрался поближе, завалился на левый локоть и толкнул его в грудь. Грюм перекатился колбаской и расставил руки. Пальцы, точно тормозные крюки, впились в землю. Рвы протянулись до самого колодца и закончились перед ободом первого кольца. Грюм коротко вскрикнул и исчез в темноте.
— Тебе конец, мразь! — Он орал до хрипоты. Из колодца его голос поднимался, будто из громкоговорителя. — Лучше бы ты меня грохнул!
Лучше бы я его и в правду грохнул. Перебирая руками, я пополз ко второму колодцу. Охранник со смятым лицом отполз в сторону. Он посмотрел на меня из-подо лба, а когда понял, что я не собираюсь его добивать, пополз к своему другу, прибитому к дереву.
К ближайшему колодцу я добрался быстро. Заглянул внутрь — пусто. Третий находился чуть дальше, за северной стенкой бункера. Рысью я добрался до заброшенного входа, а оттуда двинул шагом. Резервный запас энергии закончился. Стихли эмоции, снизился адреналин, навалилась усталость. К третьему колодцу я добрался на дрожащий руках. На дне лежал Башмак. Темный сгусток на фоне черного дна. Не шевелился.
— Башмак, ты в порядке?! — голос внутри колодца показался чужим. — Слышишь меня?! Сейчас я тебя вытащу!
На веревке я спустился вниз. Нащупал на шее у механика слабый пульс, а вот дыхание не различил. Если оно и было, то чертовски слабое. Потребовалось около минуты, чтобы привыкнуть к темноте. Жадная земля опять завела свою шарманку. Энергетическое поле принялось высасывать остатки энергии. Время беспощадно уходило, делая нас обоих слабее. В мозгу у меня верталась сложная трехточечная система крепления с большим узлом в районе груди:
— Извиняй, мужик, но наверх поедем без удобств! — послал я свои мысли в задницу.
В десять петель обмотал Башмака за ноги и закрепил узлом. Ухватился за веревку и пополз наверх. Материя больше не сдерживала даже такую никчемную боль, как боль в ладонях. Шершавый канат стягивал кожу, наращивал мозоли.
Плечи заржавели. Мысленно я переставлял руки, точно вращал катамаранными лопастями. На деле — они очень сильно запаздывали. Словно я запустил тяжелое приложение на дохлом компьютере и наблюдал слайд-шоу вместо плавной картинки.
Кромка колодца осталась позади. В глаза ударил солнечный свет, и я с облегчением увидел, что за мной никто не пришел. Тридцать секунд передышки. Легче стало? Ни капли. Ещё тридцать. Понятно. Легче не станет.
Прижимаюсь к земле и спускаю руки в колодец. Ладони сами по себе разжимаются, чувствуя грубую текстуру веревки. Они не хотят этого повторять. Я заставляю.
Тащу Башмака наверх. Его ноги вздымаются к небу. Тело ещё не оторвалось от земли, и тяжесть кажется сносной, а вот дальше… Руки и плечи превратились в железные заготовки. Не столько болят, сколько не слушаются. Я приказываю локтям сгибаться, а кистям — перехватывать веревку. И те, и другие свисают, будто заклинивший замок.
Бросаю Башмака на дно и отползаю от колодца. На одних руках мне его не вытащить. Подползаю к опоре, вокруг которой держится веревка. Упираюсь в верёвку задней стороной шеи. Тащу к краю холма, толкаясь задницей и руками. Двигаюсь медленно, но надежно. Черчу задницей на земле зигзагообразный ров. Руками поддерживаю равновесие, толкаюсь и поправляю веревку.
В ясном небе появляется одинокая туча. Закрывает солнце и погружает холм в прохладную темень. Я смотрю вдаль и вижу, как шевелятся деверья. Мчится подкрепление из деревни. Принимаю его за мираж и волоку себя дальше.
Длинномер работает плохо. По моим подсчетам Башмак давно должен был показаться из колодца. Его всё нет. Подбадриваю себя мыслями о последнем рывке и перекатываюсь через муравейник. Пересохшая почва соскальзывает, и я качусь на ней обратно, будто на санках с горы. Соскакиваю на каменный пласт и кое-как останавливаюсь. Потерял четыре драгоценных метра. Верёвка дрожит под напряжением, а Башмак долбится плечами и головой о стенки колодца.
Выбираю новый маршрут по каменному пласту. Смещаюсь чуть левее и взбираюсь на возвышенность. Из колодца показываются башмаки Башмака. Я ускоряюсь, но веревку клинит. Толкаю спиной. Ни в какую. Был бы механик был в сознании, он мог бы изогнуться телом, чтобы пройти ребристый порог. Пробую рывками. Ещё и ещё…
Туча прошла, но опасное предчувствие никуда не делось. Совсем скоро они появятся здесь. Сотрясающие удары сердца отдаются в грудь. Они создают невидимый фон, похожий на белый шум. Через толчки и писк в перепонках я слышу топот чьих-то ног. Или это очередной мираж?
