– Но женишься на ней.
Он приласкал меня, нежно проведя большим пальцем по щеке, и я прильнула к его руке. Мидас – первый мужчина, с которым я себе это позволила. Казалось, будто лепестки раскрываются, чтобы вобрать в себя солнечные лучи.
– Да, если все пройдет гладко, она получит мое имя. Но моя любовь – твоя, Драгоценная.
К чему кольцо, когда тебе даруют сердце?
А потом в низкой палатке из кожи, пропитанной соленым потом и жаром нашего шепота, он занялся со мной любовью на пышном снежном покрове, похожем на облака. Мидас обнимал меня, пока не померкли последние звезды.
Охраняемая с обеих сторон стражей, я начинаю спускаться, чувствуя, как глаза постепенно привыкают к яркому свету коридора. Исчезли состаренные деревянные половицы бурого цвета. Нет больше стен из выдержавшего испытания мрачного серого камня. Отшлифованы царапины на золотых полах, ковкий металл которых стерся от тысячи шагов. Стены до блеска начищены слугами, перила лестницы немного пахнут уксусом и солью, которыми натирают каждую поверхность.
Мои покои располагаются на самой вершине замка, поэтому нам необходимо спуститься по шести парадным лестницам. С каждой секундой ноги ноют только сильнее, и я понимаю, что слишком долго просидела взаперти.
Давно ушедшие члены царской семьи, чьи написанные красками портреты украшают стены, наблюдают за мной. Количество канделябров, изгоняющих ночь языками пламени, множится с каждым этажом. В ушах стучит, когда меня ведут вниз, откуда из бального зала доносится музыка.
Моя свита останавливается перед резными дверями. Стоящий возле них страж открывает створки и шагает в сторону, уступая нам дорогу.
– Вы можете заходить.
– Да, только я не хочу, – ворчу я себе под нос.
Дигби прочищает горло, а я делаю глубокий вдох, пропуская через себя свет, тепло и доносящиеся из зала звуки.
Я не могу убежать и спрятаться, ведь я не мышь.
Когда я вхожу, мои ленты еле ощутимо сжимаются, побуждая собраться с духом. Переступив порог, осматриваю зал.
В самом центре комнаты играют музыканты, убаюкивая приятной композицией. Вокруг них танцуют люди. Мелодия создает сладострастный настрой, звуча пылким напевом. Шелест ткани и снующие тела сплетаются в непостижимой песне.
Зал освещают три огромные хрустальные люстры, которые отбрасывают блики на пол. Здесь не меньше двухсот человек, и все они наслаждаются претенциозным богатством царя Мидаса, а их костюмы пестрят яркими цветами.
Меня захлестывает тяжелый запах пота и парфюма. Несмотря на разбушевавшуюся за окном метель и внушительные размеры зала, из-за исходящего от танцующих тел тепла на затылке выступает пот. Или, возможно, из-за чувства тревоги.
У стен скорее царит мечтательное спокойствие. Здесь накрыты длинные столы, за которыми пьют гости. От алкоголя их лица разрумянились и стали добродушными. Всюду наложницы, которые придают званому вечеру еще большую распущенность. Все намекает мне на то, что прием уже в самом разгаре.
Вижу у стены две компании, которые утоляют желания друг друга и притворяются, будто в неглубоких нишах им даровано уединение. Двое мужчин даже делят наложницу прямо посреди танцующих. Они зажимают женщину, шарят руками в расстегнутом лифе и под драпированной юбкой. Она стонет довольно громко, и ее хриплый голос смешивается с музыкой, создавая ее личную версию серенады.
И за всем этим в самом дальнем конце на возвышающемся помосте – мой царь.
Сейчас он выглядит в точности как тот грозный Золотой царь, как нарекли его люди: от блестящих сапог до сверкающей короны. Все на него смотрят и понимают, что он – чудо богатства, повелитель счастливого жребия, правитель сокровищ.
И как только я прохожу в глубь зала, он наводит на меня взгляд красновато-коричневых глаз.
Мидас сидит на троне. Царица заметно безучастна к происходящему, но это и не удивляет, если вспомнить, в честь чего устроен праздник. Вокруг царя извиваются три наложницы: две сидят на подлокотниках трона, а третья разместилась у его ног и в преклоняющейся покорности положила голову ему на колени.
Все до одной с обнаженной грудью, в прозрачных юбках, как у меня, – только их юбки черного цвета. За Мидасом несут дозор несколько его стражников и стражников короля Фулька. Гербы двух королевств – золотой и пурпурный – стоят рядом, демонстрируя союз.
Король Фульк сидит на своем троне рядом с Мидасом, а на коленях у него восседает Рисса. В голове сразу возникает картина, что это я сижу здесь, вынужденная терпеть прикосновения его жестких рук, которые будут шарить по моему телу, а его пожелтевшие зубы – кусать мою плоть.
Веди себя хорошо.
Снова перевожу взгляд на Мидаса, когда он наклоняется к одному из стражей и что-то тому говорит. Я не могу расслышать, поскольку стою слишком далеко.
Через секунду музыка обрывается, танцующие останавливаются в пируэте, и все гости в зале поворачиваются к монарху, который, встав, тут же отсылает наложниц прочь.
– Люди Хайбелла, – объявляет Мидас, его сильный голос слышен каждому. – Сегодня мы празднуем могущество Шестого царства.
Люди в толпе приветствуют царя громкими возгласами, выкрикивая что-то невразумительное, ну а я не могу побороть себя и потому сжимаю губы и хмурюсь. Им удалось. Они напали на Четвертое королевство и одержали победу, а посему это празднование оправданно.
– И все же нам бы не удалось это сделать без короля Фулька и нашего альянса с Пятым королевством, – продолжает Мидас, великодушным жестом показывая на сидящего рядом короля.
Корона немного криво сидит на лысой голове Фулька, а его красные щеки растянуты в улыбке, но он хотя бы заставил Риссу подняться с его колен.
– Король Фульк, как и обещано, я дарую вам эту ночь с моей позолоченной фавориткой. – Мидас смотрит на меня, издалека пригвождая к месту взглядом. Эти карие глаза будто заваливают меня погребальной землей.
– Выйди вперед, Аурен.
Две сотни пар глаз смотрят на меня. В толпе разносится яростный шепот, люди уступают мне дорогу, ведущую туда, где ожидает король.
Сегодня Мидас не просто отдает меня Фульку. Он еще и делает это публичным зрелищем.
– Ну же.
Дигби шепчет тихо, но довольно громко, чтобы побудить меня идти вперед. Проглотив ком в горле, я заставляю себя сделать первый шаг. Тело движется вперед, хотя мне хочется повернуться и убежать в обратном направлении. Остальные стражи идут сзади, но Дигби держится рядом с тем же суровым лицом, и я подстраиваюсь под его шаг.
Я провожу взглядом по расступившейся толпе, в ушах стоит гул от их оскорбительного шепота. Они обсуждают все: от блеска моей кожи до примерной стоимости ногтей.
Они так на меня смотрят, что я понимаю: я для них не женщина. Я – побрякушка, которую царь обычно прячет от людских глаз. Все хотят вволю насладиться этим небывалым зрелищем, словно я вымершее животное.
