Он этого не заслужил. Сэйл смог выбраться из трущоб в армейские казармы, а потом стать личным стражником фаворитки царя – и все это без монеты в кармане. Такого доброго человека я еще не встречала, и он не заслужил того, чтобы его толкал вверх по холму пират без рода и племени.
Сэйл смотрит на меня, с каждой секундой его почерневший глаз становится темнее, заплывает. Он кажется измученным. Не из-за себя, а за меня. Адамово яблоко снова дрожит.
– Я должен был вас охранять. Защищать…
– Ты и защищал, – пылко возражаю я, перебивая его на полуслове. Не позволю ему винить себя. – Ты ничего не мог сделать.
– Эй вы, заткнитесь, на хрен, иначе запихну вам в глотки по кляпу. – Удерживающий меня пират встряхивает для пущего эффекта, и я обмякаю, хотя пытаюсь держаться смело.
При виде такого грубого обращения пирата в голубых глазах Сэйла вспыхивает гнев, но я качаю головой, прося его не давать ответ, не сопротивляться.
Нас толкают вперед, и мы замолкаем. Шрам на шее пульсирует как болезненное предостережение. Тело в унынии, словно знает, что моя жизнь опять оказалась на острие ножа.
Ленты так и чешутся вцепиться в нож, желая уберечь меня от опасности, но я сдерживаю их, обернув вокруг тела.
За нами неясно вырисовывается горный перевал. Из расщелин между гребнями вырывается завывающий ветер и подталкивает нас идти вперед еще быстрее. Я поворачиваюсь спиной к этим темным очертаниям, испытывая ненависть к его раскрытой в насмешке пасти, словно гора издевается над нами.
Слишком далеко. Слишком. Это был наш единственный шанс сбежать, но добраться до гор не представлялось возможным. Даже горы это знают.
Смеющийся ветер продолжает дуть.
Глава 25
Нас с Сэйлом тащат вверх по горе.
Мы идем и оставляем за собой глубокие петляющие следы, увязая по колено в снегу и с каждым шагом рискуя завалиться на бок. Но Красные бандиты с легкостью продолжают путь, словно для них не представляют сложности застревающие в сугробах ноги и непроходимая тропа.
Я прохожу всего несколько десятков шагов, прилагая неимоверные усилия, пока меня за руку непрестанно дергает пират, – и задыхаюсь, когда мы взбираемся на вершину.
Я слишком занята тем, что пытаюсь хотя бы немного отдышаться, и не замечаю раскинувшийся передо мной вид. Но стоит взглянуть на равнину, как у меня округляются глаза. Слышу, как Сэйл тоже втягивает воздух.
Больше нет пустыни, плоской свободной равнины, где нет ничего, кроме белоснежных просторов, которыми славится Пустошь. Все это захватили.
Внизу три огромных пиратских судна из белой древесины. Они стоят на снежных сугробах как корабли, пришвартованные в океанской гавани. Не хватает только парусов. Если обычно лодку несут в море волны и ветреное небо, то эти корабли скорее похожи на огромные санки, которые тянет не ветер, морское течение или гребцы, а сила совсем иного рода.
– Огненные когти, – в ступоре и восторге говорит Сэйл.
Вытаращив глаза, я смотрю на снежных кошек. Они невероятных размеров. Высотой не меньше десяти футов, с крючковатыми клыками, свисающими с нижней челюсти, их конец напоминает лопаты, которыми обычно счищают снег или лед.
Но помимо огромных размеров, самое примечательное – это яркие языки пламени, которые вырываются из-под лап. У некоторых они горят, у других – нет, у кого-то все четыре стопы пылают красным, а у других горит только одна, словно стоя во вратах ада.
Теперь понятно, что за огненные шары мы видели вдалеке.
Когда один из Красных бандитов поднимает хлыст и щелкает им по строю этих созданий, чтобы те двигали корабль вперед, они сообща извергают мощное рычание, раскрывающее их свирепость. По Пустоши разносится этот крик и проникает в землю, которая начинает дрожать под ногами.
Теперь понятно, что был за гром.
– А я считала огненные когти мифом, – говорю я.
Идущий рядом пират смеется.
– Скорее кошмаром, – говорит он, и я понимаю, что он улыбается, хотя его лицо и закрыто. – Один взмах лапой – и они с легкостью убьют любого.
Стараясь не дрожать, я перевожу взгляд на него:
– Либо умрешь от острых как бритва когтей, либо сгоришь до кровавой корочки от их пламени. В любом случае не самая приятная смерть.
Даже близко стоять не хочу с этими существами. К сожалению, пираты тащат нас по другой стороне холма, ведут прямо к этим чудищам-кораблям и еще нескольким сотням пиратов.
Я лихорадочно оглядываюсь в поисках знакомых лиц, надеясь, что увижу их, и молясь, что нет. Когда мы подходим ближе, вижу следы борьбы, мертвых лошадей, еще одну карету, которую разбирают по частям и разрубают на щепки. Каждый позолоченный кусок отрывают и несут на корабли.
Пираты действуют последовательно, растаскивая все, вплоть до каждого сундука и занавески.
Выживших лошадей тоже ведут на одно небольшое судно. Их копыта стучат по деревянному трапу, животные в тревоге глазеют на огненные когти. Один из них – Крисп. Я узнаю его по хвосту и золотому шнурку, который сама же туда вплела.
Всюду ползают пираты, тащат за собой кричащих наложниц, крадут наши вещи. Дерутся и издеваются над значительно уступающими числом стражниками. Все пираты одеты в одинаковые одежды из белого меха, вокруг лиц и голов повязаны красные тряпки, которые оставляют открытыми только глаза.
Все это озарено пламенем от огненных кошачьих лап, заливая мерцающим красным светом и каким-то образом придавая этой сцене еще более жуткий вид. Я оглядываю один из кораблей и замечаю разбрызганную по белому снегу кровь, но стоит такая темень, что она кажется черной. И тут-то я вижу, что на земле неподвижно лежат стражники.
Сэйл рядом замирает. Молчит. В груди, как едкий дым, собирается смертельный ужас, жаля глаза и оскверняя душу.
Куда бы я ни взглянула, всюду мертвые или захваченные в плен стражники, которых раздевают почти догола. Те, что остались живы, избиты, залиты кровью. Они трясутся на морозе. У них украли даже сапоги, а одежду и доспехи скинули в одну кучу, чтобы позже растащить их по кораблям.
Я с такой силой прикусываю язык, что чувствую во рту медный привкус. Не пытаясь проглотить кровь и стиснув зубы, кусаю и кусаю.
Когда мы подходим ближе к кораблям, жар от огненных когтей прогоняет лютый ночной холод, но меня он не греет. Не приносит ни капли утешения.
Я ищу стражников, рыская между толпящимися пиратами, но не вижу знакомого лица. Не вижу Дигби.
Грубый пират замечает нас и быстро кидается навстречу.
– Еще одна наложница? – спрашивает он, окидывая меня взором. – Туда ее веди.
Он кивает влево, и я поворачиваю голову. Там в ряд выстроились наложники, а группа пиратов оглядывает их, ухмыляется, щупает. Роша, мужчину-наложника, толкают на колени, и пираты измываются над ним, плюют в лицо. Он опускает светловолосую голову.
