– Одри, я не… – она запинается, – я знаю, что значит иметь такие способности. Я прошла через это.
– Но я не ты!
Зажимаю виски, чтобы голова не лопнула. Чувствую себя волшебницей, от которой в своё время спрятали письмо из Хогвартса, а теперь уже оказалось поздно.
– Вы не имели права решать за меня!
– Одри! – мама приближается ко мне с протянутыми руками.
– Нет! – я иду к выходу. – Я хочу побыть одна!
Хлопнув дверью, я направляюсь куда глаза глядят.
34. КАРЕН
Не надолго я здесь задержалась.
Я сижу в парке и смотрю на здание психдиспансера. Устроившись туда ради Калеба, я не вижу больше смысла оставаться. Это совершенно не то место, где мне хотелось бы работать. Да и просто находиться там удручающе. Я сообщила о своём увольнении непосредственно мистеру Уэсту. Расчёт должны подготовить завтра.
Чувство стыда волнами нахлынывает и теряется в сумбуре остальных эмоций. Разговор с Сарой на заднем дворе кафе был вчера вечером, а я до сих пор не могу понять почему поддалась чувствам и подставила Джейн. Даже если вампирша не виновата в смерти Калеба, она вполне может быть причастна к смерти Вивьен. Теперь подобраться к ней будет сложно. Да и вообще непонятно почему она так спокойно раскрыла перед нами свою сущность и потом так же спокойно ушла.
Откуда такая уверенность, что мы не разболтаем? Или расчёт на то, что нам никто не поверит?
Оставшийся вечер и ночь я провела в своей комнате, куда меня любезно доставила Джейн. Я пока не решилась заговорить с родителями о вампирах. Хочу спросить, правда ли, что они не позволили спасти Калеба, но в горле словно вырастает кость. Каждый раз, когда вижу родителей, чувствую себя виноватой: я ведь знаю, что готова заключить сделку с самим дьяволом, только чтобы вернуть брата.
– Привет.
Рывком поднимаю голову, услышав знакомый голос. Майкл стоит в шаге от меня. От неожиданности в горле запершило и я прокашлялась.
– Привет.
– Как ты?
А, это просто вежливость в связи с… Боже!
Раз за разом, когда думаю, что осталась без брата, словно чуть-чуть сильнее осознаю это. И каждый раз ощущаю внутри зверскую пустоту. Майкл, пожалуй, мог быть одним из тех, кого я была бы рада сейчас видеть, если бы он в последнее время не избегал меня.
– Хэлен нашли? – я не могу ответить на его вопрос, поэтому задаю свой.
Он отрицательно качает головой. Я проникаюсь сочувствием, допустив мысль, что девушка уже не вернётся домой. Как никто я могу понять его, если её найдут мёртвой.
– Мама с ума сходит, сегодня на работу не пошла.
Надеюсь, я не выдала себя, слегка закатив глаза. Отмечаю, что Майкл совсем не похож на вампира: здоровые блестящие волосы, голубые глаза, лёгкий румянец и порой координация, оставляющая желать лучшего. Одной из его характерных черт является зависание в облаках, а когда это происходит, он часто во что-то врезается.
Так хочется спросить, узнать как же так вышло, что он живёт под одной крышей с чудовищем. Или не чудовищем? Если верить Саре, она хотела помочь Калебу. Я уже не знаю кому верить. Неужели мама и папа отказались от родного сына, когда на другой чаше весов была их вера?
И если в следующий раз с ней буду тягаться я, то, кажется, я знаю что перевесит… Да нет же, какой-то бред!
– Прости, что не подошёл раньше, – Майкл опускается плавно на другой край скамьи, руки в карманах, – боялся сделать хуже.
– Хуже?
– Да. Не знал, как ты отреагируешь.
Он боится, что я неправильно его пойму и решу, что он ещё что-то ко мне чувствует?
Не скрываю усмешки.
– Зачем избегать, если можно просто сказать как есть?
– Что сказать?
– Ну, как, что? Что это было ошибкой, – отворачиваюсь, не в силах смотреть на него.
Тишина разъедает мозг. На небе выглянуло солнце и лучи небольшими участками заливают светом коротко стриженный газон.
– Я так не считаю.
Его фраза одновременно радует и раздражает. Как он смеет морочить мне голову в такой и без того тяжёлый период! Наши глаза встречаются, и злость тут же исчезает. Я готова всё ему простить, будь у нас шанс быть вместе.
– Так в чём же тогда дело?
Майкл недоверчиво всматривается мне в лицо.
– Я думал, ты знаешь, ведь это твои родители против.
Мой дар речи испаряется вслед за злостью. Я ошеломлённо смотрю на собеседника и не могу поверить своим ушам.
– Они попросили меня больше не общаться с тобой, – он многозначительно смотрит на меня, – никогда.
– Что?! – ко мне вернулся голос. – Но почему?
– Из-за… моей мамы.
Парень плотно сжимает губы и пожимает плечами.
– Разве ты не заметила, что мы перестали общаться тогда же, когда вы узнали кто она?
Мы узнали… да если бы! Я была в неведении всё это время, пока Джейн не рассказала! Значит, они знали! Ох, что же ещё они скрывают от меня?
Мне становится страшно. Никогда ещё я не чувствовала такого недоверия к своим же родителям. Зато теперь понятно, почему последнее время они особенно строго запрещали выходить из дома с наступлением темноты.
Так вот почему Сара так легко раскрыла свою сущность, – она думала, что я и так знаю.
– Они пригрозили раскрыть её, если я продолжу с тобой общаться, – он хмыкает. – Глупо. За шантаж она могла спокойно их… – Майкл быстро качает головой, – но я бы не позволил причинить тебе боль! Мама знает, как я к тебе отношусь, Карен, и никогда бы не обидела миссис и мистера МакКой! Поэтому мне пришлось… отдалиться.
В отчаянии закрываю лицо руками. Или у меня безвыходная ситуация или мозг просто устал и не желает думать. Теперь мне в любом случае нужно откровенно поговорить с родителями.
Пока иду домой, снова и снова прокручиваю диалог с Майклом. Узнала ли бы я об этом, не случись в моей семье горя? Будь у меня выбор, я решила бы остаться в неведении, но с братом. Как жаль, что всё вскрывается только при таких обстоятельствах.
Мама в длинном чёрном платье сидит в кресле-качалке в гостиной и вяжет носки. Она каждый год устраивает благотворительный сбор одежды для постояльцев дома престарелых. Несмотря на траур, она верна своему делу и сейчас. Пальцы ловко орудуют крючком, шерстяная нить периодически заставляет клубок на полу подпрыгивать. Самое время поговорить, пока отца нет дома.
– Мам?
– О, Карен! – выдыхает она, прекратив вязать. – Наконец-то ты заговорила.
Я сажусь напротив, на софу. Нас разделяет маленький деревянный столик и тяжесть в моей груди, которая не даёт свободно заговорить. Мне приходится усердно подбирать слова. Если я не буду осторожна, она просто отмахнётся и закроется в себе.
