Наконец она въехала в район «Петлю». Десять пятьдесят девять. Очередное дорожное заграждение. Она проехала Дейли-Центр. Сегодня не было времени, как обычно, курсировать по улицам в поисках достаточно большой платной стоянки, чтобы вместить громаду «шермана». Вместо этого она сразу зарулила в первый же непозволительно дорогой гараж, который смогла найти, швырнула ключи служителю и рысцой понеслась прочь.
Пять минут двенадцатого.
Не стоит паниковать. Она просто объяснит насчет Мыши. Должен же Питон понять!
Или нет?
Струя прохладного воздуха ударила в лицо, едва она вошла в вестибюль высотного административного здания. Лифт, к счастью, был пуст, и она нажала кнопку четырнадцатого этажа.
«Не позволяй ему запугивать тебя. Питон питается чужим страхом», — советовала ей Молли по телефону.
Молли легко говорить. Она сидела дома со своим горячим муженьком-футболистом, успела сделать классную карьеру и родить двух очаровательных детишек.
Двери бесшумно закрылись. Аннабел поймала свое отражение в зеркальной стене и едва не схватилась за голову. Шелковый костюм превратился во влажную массу желтых морщинок, сбоку на юбке темнело пятно грязи, мазок помады на лацкане сиял как рождественское украшение. И что хуже всего, волосы вырывались из плена «Аква-Нет», но под весом лака тут же обвисали, как диванные пружины, выброшенные из окна и оставленные ржаветь в переулке.
Обычно когда она расстраивалась из-за своей внешности, которую даже ее мать называла «миленькой», то непременно напоминала себе, что должна благодарить Бога за свои лучшие черты: огромные глаза цвета меда, густые ресницы и… если не считать десятка-другого веснушек, — белоснежную кожу. Но никакие позитивные мысли не могли сделать смотревшее на нее из зеркала лицо менее жутким. Аннабел поспешила заправить локоны за уши и разгладить юбку, но лифт остановился прежде, чем она успела привести себя в порядок.
Девять минут двенадцатого.
Перед ней выросла стеклянная стена, на которой сверкали золотые буквы: «Чампьон спорт менеджмент». Аннабел пролетела устланный ковровой дорожкой коридор и повернула затейливую металлическую ручку двери. В приемной стояли кожаный диван и такие же стулья. Стены украшали бесчисленные спортивные дипломы, а полки были уставлены кубками. На экране большого телевизора с приглушенным звуком шел бейсбольный матч. У секретарши были короткие отливавшие сталью седые волосы и тонкие губы. Окинув растрепанную Аннабел строгим взглядом поверх лекторских очков в голубой металлической оправе, она чуть подняла брови.
— Чем могу помочь?
— Аннабел Грейнджер. У меня назначена встреча с Пи… с мистером Чампьоном.
— Боюсь, вы опоздали, мисс Грейнджер.
— Всего десять минут.
— Именно столько мистер Чампьон выделил в своем расписании на разговор с вами.
Что же, ее подозрения подтвердились. Питон согласился принять ее только потому, что Молли настаивала, а ему не хотелось расстраивать жену одного из лучших клиентов.
Она в отчаянии взглянула на стенные часы.
— Но я опоздала только на девять минут. У меня еще осталась одна.
— Сожалею.
Секретарша повернулась к компьютеру и забарабанила по клавиатуре.
— Одна минута, — умоляла Аннабел. — Это все, чего я прошу.
— К сожалению, от меня ничего не зависит.
Аннабел была необходима эта встреча, причем необходима прямо сейчас. Развернувшись, она бросилась к отделанной дорогими панелями двери в дальнем конце приемной.
— Мисс Грейнджер!
Аннабел ворвалась в открытый холл с парой офисов на каждой стороне. Один занимали двое плотных молодых людей в белых рубашках и галстуках. Не обращая на них внимания, она направилась к впечатляюще массивной двери в центре дальней стены и повернула ручку.
Офис Питона был отделан в тонах американского доллара: лакированные стены цвета нефрита, зеленый, как мох, ковер, обивка мебели в разных оттенках зеленого, подчеркнутого кроваво-красными подушками. На стене за диваном висели фотографии и спортивные дипломы вместе с заржавленной металлической табличкой, на которой черными печатными буквами было выведено: «Бо Виста»
[2]
. Весьма уместно, если учитывать, что за огромным, во всю стену окном открывалась изумительная панорама озера Мичиган.
Сам Питон сидел за изогнутым столом, повернувшись лицом к стеклянной стене. Высокая спинка стула загораживала его от Аннабел. Она успела оценить и компьютер последней модели, и маленький лэптоп, и настольный телефонный коммутатор с количеством кнопок, достаточным, чтобы посадить на взлетную полосу аэробус. Рядом с ним лежали сброшенные наушники, а Питон говорил прямо в трубку.
— Контракт на три года может принести неплохие денежки, но только в том случае, если они не постараются отделаться от тебя раньше, — объяснял он глубоким, звучным голосом со среднезападным выговором. — Понимаю, это риск и азартная игра, но если ты подпишешь всего на год, потом сможешь выбирать все, что угодно. Любую команду.
Она успела заметить сильное загорелое запястье, дорогие часы и длинные сужающиеся к концам пальцы, сжимавшие трубку.
— Но, в конце концов, тебе решать, Джамал. Я могу только посоветовать.
Дверь за спиной Аннабел распахнулась, и в комнату влетела секретарша со встопорщенными, как у попугая, перьями.
— Прошу прощения, Хит, но она ничего не хотела слушать. Питон медленно повернулся, и Аннабел задохнулась, как от удара в живот.
В этом суровом мужчине с квадратным подбородком все выдавало дерзкого, идущего напролом человека, который сам себя сделал, мужлана, пару раз провалившего экзамен в школе обаяния
[3]
, но сдавшего его с третьей попытки. Густые жесткие волосы цвета «Будвайзера» лежали на голове пышной шапкой. Нос прямой, чуть большеватый и темные брови вразлет. Одну пересекал тонкий бледный шрам. Упрямо сжатые полные губы так и кричали о его презрении к дуракам, о страсти к упорной работе, граничившей с одержимостью и, возможно, — хотя это могло быть игрой воображения, — о решимости завладеть небольшим шале неподалеку от Сен-Тропе еще до того, как ему исполнится пятьдесят. Если бы не легкая асимметрия черт, он мог бы считаться абсолютно неотразимым. А так был просто безбожно красив. Спрашивается, зачем человеку вроде него понадобилось брачное агентство?! Не прерывая разговора, он устремил на нее взгляд, и она увидела, что глаза его по цвету напоминают стодолларовую банкноту… А если бы банкнота могла еще и хмуриться…
— За это ты мне и платишь, Джамал.
По достоинству оценив взъерошенную посетительницу, он бросил на секретаршу недовольный взгляд.
— Сегодня же потолкую с Реем. Позаботься о своем сухожилии. И передай Одетт, что я посылаю ей еще один ящик «Крюг Гранд Кюве».
