– Судя по твоему лицу, здоровье Ланса оставляет желать лучшего?
– После бочки с холодной водой на здоровье он не жалуется. Мальчишка опять вляпался в неприятности.
– Серьезные?
– Пока не ясно.
Брейд помолчал, потом медленно заговорил, разглядывая игру света в хрустале:
– Они направлялись в горы, на стоянке их окружили и напали.
– Кто напал?
– Неизвестно. Горцы, или разбойники. Скорей всего, разбойники. Дело было в графстве Виндом, Арс Виндом вечно спасает империю на всех концах света, к себе не заглядывает, там у него полный хаос. Так вот, была безлунная ночь, лагерь в тени деревьев, никто ничего не видел, возможно, некоторые бойцы отряда впотьмах схватились друг с другом. Потом отряд отступил в лес, поскольку противник превосходил их числом. Утром они вернулись на поле сражения и обнаружили три трупа. Среди них – капитан Фаркенгайт.
– Старую сволочь наконец-то грохнули? Неплохая новость.
– Новость так себе. Из его спины торчал кинжал Ланса.
– Кинжал, не меч?
– Да. Он мог потерять его в бою, и какой-то разбойник воспользовался им. Мог метнуть в темноте, приняв капитана за врага. Теперь ничего не установишь.
– Остальные два – разбойники?
– Нет. Оруженосец Фаркенгайта и еще один из отряда. Разбойники унесли своих.
– Да, история. Три тела и никаких следов?
– Примерно так. И есть еще два человека из отряда – идиот Ланс почему-то называет их предателями – которые утверждают, что на лагерь вообще никто не нападал. Думаю, эти двое напились и проспали сражение в палатке.
– Совсем интересно. Впрочем, кто будет жалеть о злобном подонке Фаркенгайте?
– Во-первых, его вдова. На что она будет покупать тряпки? У них практически ничего нет, замок-развалюха в какой-то дыре и клочок земли с десятком крестьян. Ты не забыл, что леди Тирольда – любимая фрейлина Вивиан, фаворитки императора?
– Досадная подробность. А кто во-вторых?
– В прошлом месяце его величество император высоко оценил воинские заслуги капитана Фаркенгайта перед державой и приказал наградить его орденом Красного Дракона третьей степени.
– Брейд, а ты уверен, что обязан вызволять Ланса из всех передряг, в которые он попадает?
– Он единственный сын моей единственной сестры. После ранения ее муж катается по замку в кресле с колесиками, больше детей у них не будет. Прости, Видий, сейчас тебе лучше уехать. Попробую вытащить Ланса из петли.
– Я могу тебе помочь?
– Пока нет. Просто забудь, что здесь был Ланс.
На закате два всадника выехали из столицы. Обыкновенные рыцари в неплохих, но не слишком дорогих латах, без знаков отличия, забрала опущены. По дорогам Ракайи скитались сотни подобных охотников за легкой прибылью и быстрой смертью, разве что кони их были слишком хороши для простых наемников. И уже в середине следующего дня дорога вывела их на побережье. Впереди, на скалистом мысу, показались нарядные башенки Белой Чайки – резиденции ее величества императрицы.
Впрочем, Белая Чайка располагалась на краю материка в прошлом году, а сейчас она стояла на острове. Леди Лаэрта пожелала отремонтировать старый замок. Из Салема выписали лучшего архитектора, он покрыл крыши розовой черепицей, построил в саду прекрасный фонтан с танцующими сиренами, а заодно укрепил стены и расчистил ров. Теперь между крепостью и сушей плескалось море.
Мост был поднят, хотя вроде белый день на дворе и неприятеля поблизости не заметно.
– Кто там? – крикнули с башни.
– Открывай, – герцог Брейд откинул забрало.
Видимо, в Белой Чайке он был частым гостем – цепи сразу же заскрипели, и не успели они въехать на мост, как распахнулись кованые ворота. Даже в замке Янгиса не соблюдают таких мер безопасности, подумал Ланс. Чего они все боятся?
Во дворе двое солдат приняли их лошадей. Еще десяток воинов слонялся по двору, а вот то двухэтажное здание – наверняка казарма. Ланс представлял себе замок императрицы несколько иначе – сады, фонтаны. Впрочем, предвкушаемые красоты обнаружились сразу за казармой. Парк оказался больше, чем можно было предположить, глядя на крепость с берега, а причудливость планировки и обилие растительности превращали его в райские сады. Кусты алых роз пылали кострами на фоне темной хвои кипарисов, мраморные скамьи прятались от солнца под шатрами из дикого винограда, запах цветов смешивался с запахом моря… Лансу захотелось остаться здесь подольше.
Брейд дал племяннику время насладиться прелестью парка, он и сам любил проводить жаркие часы дня в его тени, где-нибудь у фонтана, с новой книгой и бутылкой охлажденного вина. Но вскоре он окликнул Ланса, ополоснул лицо и руки в струйке тепловатой воды, лившейся из драконьей пасти, и, судя по всему, собрался отправиться прямо во дворец. Ланс последовал его примеру с некоторым смущением. Он предпочел бы более основательно привести себя в порядок перед встречей с императрицей. Когда он состоял в свите графа Виндома, ему приходилось часто бывать при императорском дворе, но тогда он был абсолютно уверен – никто из великих мира сего не подозревает о его существовании. Кому интересен сын прозябающего в глуши графа, инвалида давно забытой войны? Сейчас же Лансу предстояло быть лично представленным императрице – вот такому, пыльному и потному. Брейд не внял его терзаниям, и, бросив через плечо:
– Хватит прихорашиваться, у меня мало времени, – повел его к парадному входу. С первого взгляда дворец казался изящной игрушкой. Легкая лестница с резными перилами вела высоко вверх, к порталу, обрамленному каменными гирляндами. Полукруглые балкончики, беломраморная облицовка стен, розовая черепица. Но гостеприимно распахнутые двери были обиты толстым слоем железа, стены – полутораметровой толщины, а узкие окна с цветными стеклами располагались только на втором и третьем этажах и были глубоко утоплены в стены. Да и балкончики являлись, по сути, амбразурами. Ланс впервые видел такую нарядную крепость.
Звуки лютни слышались даже в саду, и они совсем не напоминали мелодии, исполняемые в присутствии знатных особ. Не баллада, не канцона, не пастораль – такие разудалые переборы больше подходили скомороху, чем придворному менестрелю Тобиасу. Его голос Ланс узнал сразу, а вскоре и слова сумел разобрать:
Солдат в бою, как павиан, сверкает голым задом,
зато у леди Вивиан парчовые наряды.
Когда на ярмарке вокруг уличного певца, голосившего подобные вирши, собиралась толпа, а мимо проезжал отряд стражников, доставалось всем – и слушателям, которых разгоняли древками копий, и самому певцу – его публично секли розгами.
Не надо врать и воровать, нам говорят жрецы,
да только верит им не знать, а нищие глупцы.
Слуга распахнул двери и представил прибывших, музыка стихла.
– О! Герцог Атерли! О, Брейд! Как чудесно, что вы приехали! – судя по радостным возгласам, дядю здесь любили. Императрица Лаэрта отсутствовала, из всей компании, вольготно расположившейся на мягких креслах в просторном светлом зале, Ланс узнал только самого Тобиаса. Он видел его лишь однажды – в последнее время Тобиас был не в чести при дворе Янгиса, место главного менестреля занял юный сладкоголосый Фабир, писавший очень слабые стихи, зато никогда не позволявший себе язвительных насмешек.
