– Ты же сам их не хочешь носить!
– Башмаки-то мне не нужны, а вот если бы вы штаны вместо них мне купили… А то совестно же, как девчонка в одной рубашке хожу.
– Если еще раз встретишь герцога Атерли, скажи ему, что я передавал – пусть не суется в чужие дела.
Готфрид задумался. Наверное, одежда раба действительно несколько компрометирует его в глазах тщеславных дворцовых щеголей. Придется приодеть паршивца.
Эрвин же был рад-радешенек: и Готфрид от праздного любопытства на полезные мысли переключился, и живую воду удалось обезвредить. Янгис как раз прятал флакончик в ящик стола, и Готфрид не мог заметить, как погасло его сияние, а то бы догадался.
Янгис был возбужден и, кажется, пребывал в хорошем расположении духа, хотя в оценке настроений императора Брейд предпочитал не доверять своим глазам. Собственноручно наполнив два кубка, он протянул один из них Брейду и без предисловий перешел к делу.
– Я готовлю большой поход на Феруат. Рассчитываю на твою помощь. Сколько у тебя людей?
– Примерно сотня всадников, пехоты можно набрать около тысячи.
– Я слышал – по крайней мере вдвое больше.
– Зачем мне больше? В случае необходимости я беру наемников.
– Значит, придется нанять. Выступишь через неделю.
– Постараюсь успеть. Ваше величество, простите мою неосведомленность, я слишком долго отсутствовал в столице – в горах сейчас неспокойно. В чем там дело с Феруатом? Они решили поднять пошлины? Или претендуют на нашу часть ущелья?
– Хуже, – Янгис не допил свой кубок, ликейское вино оказалось превосходным, хотелось наслаждаться его оттенками за приятной беседой.
– Герцог Феруатский еще прошлой осенью нарушил свой долг, отказавшись участвовать в походе на Раттен во время мятежа, и это не в первый раз. А сейчас поступили сведения, что он сам собирается поднять мятеж и объявить себя королем. Его необходимо остановить, пока он не отнял Феруат у Ракайи.
– Да, безумное поведение, – задумчиво протянул Брейд. Янгис кивнул, сделал небольшой глоток и смаковал вино, перекатывал его во рту, жмурясь от удовольствия.
– Если я не ошибаюсь, отказавшись от участия в подавлении мятежа – кстати, мы и без него прекрасно справились – герцог Дилейн вдвое снизил торговые пошлины для ракайских купцов?
– А что еще ему оставалось? Просто объявить себя предателем и ждать кары?
– Действительно, выбора у него не было. Да и сейчас нет. Я вот думаю – Дилейн ведь наверняка знает о готовящемся походе, и понимает, что его дни сочтены. Сейчас он согласится на все. Так, может, потребовать от него полной отмены пошлин для Ракайи? Скажем, на десять лет? И официального подтверждения оммажа. Таким образом, мы сразу приобретем все выгоды, не понеся расходов на войну.
– Ты рассуждаешь как купец, а не рыцарь, Атерли. Не ожидал от тебя!
– Ну почему же, сир? Я всегда говорил, что торговать выгоднее, чем воевать. Военная добыча радует сердце, но потом возвращаешься – и обнаруживаешь разоренных крестьян, они жалуются, что молодые работники погибли в бою, урожай не собран, десятину платить нечем. И твоя добыча тает на глазах.
– Ты слишком добр к этим проходимцам, – рассмеялся Янгис. Вино оказалось не только на редкость вкусным, но и крепким, оно дарило бодрость и вдохновение.
– Они никогда не оценят твоей снисходительности. Подумай сам, ты же образованный человек. Король Гилат завоевал лесные племена по ту сторону Шенны, провозгласил себя императором и начал великий поход. Наррат, Кадар, Раттен, половина Дарнии… Чреду его побед смогла оборвать только смерть. В этих войнах погибли десятки тысяч солдат. И как его называют потомки? Гилат Завоеватель, Гилат Великий. Его сын, Лодвиг Первый, мой дед и твой, если не ошибаюсь, прадед, был менее удачлив. Он присоединил Феруат, но потерял Дарнию. И получил прозвище – Лодвиг Жестокий. За то, что решительно подавил несколько восстаний. А ведь на его счету не было и десятой доли потерь, понесенных Гилатом. Мой отец, Лодвиг Второй, был вроде тебя. Он мечтал не о военной славе, а о процветании Ракайи. При нем народ жирел и плодился, а кем он остался в памяти людей? В летописях его именуют Лодвиг Строитель, но все зовут его проще – Лодвиг Толстый.
Брейд заранее знал, что бесполезно взывать к здравому смыслу императора. Он мнит, что останется в истории каким-нибудь Янгисом Великолепным. Интересно, он знает свою кличку – Янгис Ублюдок?
– Слава – как легкомысленная женщина, она отдается не достойному, а сильному и наглому, – угрюмо сказал он вслух.
– Женщины предпочитают богатых. А слава… Что останется от нас, кроме нескольких строчек в летописи?
– Благодарность тех, кто рядом. Думаю, это важнее, чем мнение неизвестных нам людей, что родятся через сто лет после нас.
– Те, что рядом, сгниют вместе с нами, – Янгис допил свой кубок, и глаза его стали слипаться.
– Простите, сир, чуть не забыл – у меня есть важные сведения для вас.
– Что за сведения? – Янгис уже встал, намереваясь заканчивать аудиенцию.
– Мои осведомители из горских племен донесли, что три рода объединились и готовят набег на графство Виндом. Там не осталось людей для защиты, так что, разграбив Виндом, они могут продвинуться и глубже на территорию империи.
– Так защити Виндом! Твоих людей хватит на обе границы, ваши владения находятся рядом.
– А что с походом?
– Придется тебе обойтись без похода. Мне не нужна война на два фронта.
– Я выполню ваш приказ. Хотя на шестьдесят миль границы моих людей маловато. Пока неизвестно, через какое ущелье горцы пойдут в атаку.
– Значит, наймешь еще. Столько, сколько нужно, – Янгис протянул Брейду тяжелый кожаный мешочек.
Вполне достаточно, чтобы оплатить небольшой набег горцев на Виндом.
В коридоре, вместо Эрвина, теперь скучала Вивиан.
– О, наконец-то! Мне сказали, что собрание уже начинается.
– Боюсь, что не смогу… – Брейду на сегодня было вполне достаточно впечатлений. Но интуиция, которой он предпочитал верить, говорила: иди и посмотри.
– Впрочем, вы меня убедили. Я принимаю ваше приглашение.
Он раскаялся в своем решении очень быстро. Леди Вивиан неторопливо вела его по длинному коридору в сторону западного крыла, на этот раз для беседы она выбрала самую неудачную тему.
– Говорят, ваша жена умерла в прошлом году? Официально об этом не объявляли, но слухи дошли.
– Вы хотите выразить мне свои соболезнования?
– Наверное, нет. Они были бы не вполне искренними –. вы ведь не виделись с леди Мирандой почти двадцать лет, хотя часто бываете в Салеме. Я слышала, что она была убита.
– И все, конечно, решили, что это дело моих рук.
– О, нет. Не все, я же так не считаю. Глупо – столько лет прошло, если бы вы хотели, то сделали бы это гораздо раньше. А некоторые даже подозревают Янгиса. Ведь правда, неловко иметь сестру с такой репутацией…
