– Так вот, ваша светлость, мне хотелось бы понять, кто я – пленница, или гостья? Если все-таки гостья, могу ли я завтра продолжить путь в Гилатиан?
– Можешь, конечно, я даже дам тебе экипаж, чтобы ты не слишком утомилась в дороге. Только я не вполне понимаю, зачем тебе Гилатиан? Мне казалось, ты хочешь увидеться со своей матерью.
– Вот поэтому я и собираюсь туда.
– Твоя мать в последние годы живет в Белой Чайке, замке в трех днях пути от столицы. На днях я поеду в те края, думаю, тебе лучше присоединиться ко мне: одной тебе вряд ли удастся попасть в крепость.
Тайра немного подумала и неуверенно спросила:
– А вы действительно сможете туда пробраться?
Волк фыркнул, как девчонка, и позвонил в колокольчик.
– Прости. Я ведь не представился тебе, – и обратился к чересчур быстро возникшему на пороге кастеляну, – Гремм, я предложил госпоже Тайре погостить в моем замке, и она любезно приняла приглашение. К сожалению, я не успел назвать себя. Представь меня моей гостье, пожалуйста.
– Госпожа Тайра, перед вами – герцог Атерли, кузен императора Янгиса Первого, – лицо господина Гремма было непроницаемым, а голос настолько ледяным, что Тайра без труда прочитала его мысли: «его светлость изволил притащить в дом деревенскую девицу, причем настолько тупую, что она даже не понимает, какой чести удостоилась».
– Благодарю, Гремм. Больше вы не понадобитесь. Передайте вашей супруге, чтобы приготовила спальню для госпожи Тайры.
Герцог прислушался к удаляющимся шагам и удовлетворенно кивнул.
– Пересаживайся поближе, и тарелку сюда переставь., – он подвинул ей соседний стул, – я терпеть не могу кричать через всю комнату. К сожалению, Гремм считает своим долгом свято блюсти все самые неудобные традиции. Он еще моему отцу служил, я до сих пор его побаиваюсь.
Тайра не поддалась на дружеский тон. Что мешало этому типу заранее подготовить спектакль с Греммом? Она перебралась на указанное место и сидела, сложа руки на коленях, демонстративно разглядывая светлый квадрат на стене, где, судя по всему, недавно висела какая-то картина.
– Так, кажется, я понял. Ты считаешь, что я ограбил свой собственный замок. Все намного скучнее – я планирую перебраться в более удобное поместье и вряд ли вернусь сюда. Уезжал ненадолго, поручил Гремму собрать все ценное и переправить на новое место. Я не предполагал, что он считает ценной каждую вещь, принадлежавшую моим родителям – вплоть до дверных ручек. Отправил двадцать четыре подводы, спасибо, хоть черепицу не разобрал.
Тайра улыбнулась, и герцог налил ей вина.
– На этот раз не отравлено. Если сомневаешься, можешь обменяться со мной бокалами. Ну, хорошо. У твоей матери родинка под левым глазом, когда она злится, то откидывает голову назад, а смеется беззвучно, как будто часто дышит. Ты помнишь что-нибудь из этого?
Тайра неуверенно кивнула. Родинку она не помнила, но вот смех… Иногда звонкий, заливистый, а иногда такой, как он сказал.
– Я мог бы это знать, если бы никогда не встречался с ней? Теперь поверила?
– Возможно, ваша светлость. Что она сказала, когда узнала обо мне?
– Ничего. Вышла из комнаты, через пару часов появилась в очень густой вуали и передала письмо для тебя. Говорила с трудом – ее поразило известие о смерти твоего отца, кажется, она любила его. Ну а наутро мне пришлось отвечать на тысячу неудобных вопросов, ее интересовало все, вплоть до твоей прически.
– А мне вы позволите задать еще один вопрос?
– Сколько угодно. Не обещаю, что отвечу на все – но можешь попробовать.
– Я все-таки не понимаю. Я слышала – бароны часто промышляют разбоем, но зачем это нужно герцогу?
– Если хочешь, расскажу. Но в двух словах вряд ли получится. Так что лучше отложим эту историю на завтра, тебе надо отдохнуть.
– Если можно, сейчас. Мне все равно не уснуть, пока я не пойму, в чьих руках оказалась наша с мамой тайна.
– И можно ли мне доверять? Ну что ж, тогда слушай. Только с условием – съешь все, что лежит у тебя на тарелке. Ты ни к чему не прикоснулась, а госпожа Гремм очень старалась тебя побаловать.
Я был вторым сыном герцога Атерли. Титул и замок предназначались старшему брату, ну а мне предстояло либо служить при императорском дворе, либо получить образование. Я выбрал второй путь и в пятнадцать лет отправился в салемский университет изучать юриспруденцию. В то время я был уверен, что справедливые законы и честные судьи сделают мир лучше. Бакалавром стать мне не удалось, проучился я всего три года.
Путь из Ракайи в Салем долгий и опасный, так что оба гонца с письмами из дома прибыли в один и тот же день. В первом письме сообщалось, что мой брат погиб при штурме нарратского замка, во втором – что мой отец скончался от отравления и мне следует немедленно вернуться, чтобы вступить во владение наследством.
Горе надломило здоровье моей матери, но не ее волю. Перед смертью она успела устроить мой брак с младшей сестрой Янгиса. Невеста показалась мне привлекательной и трогательно скромной, она почти не поднимала глаз – только потом я понял, что… В общем, через несколько месяцев, мне пришлось отправить ее в Салем и выплачивать очень приличное содержание с условием, что она никогда не пересечет границы Ракайи.
Итак, мне девятнадцать, я единственный, кто остался в живых из нашего рода и у меня на руках разворованная казна и разоренные земли. Горцы и разбойники поочередно грабят деревни, крестьяне не выходят в поле без оружия. Я выгнал кастеляна и казначея и поставил на их места двоих друзей детства. Нанял большой вооруженный отряд, пытался охранять границы и села. Все было бесполезно. Горцы появлялись ночами и угоняли скот в ущелья, куда мои люди боялись заглядывать. Местные шайки к утру растворялись, как дым. Те разбойники, кого удавалось поймать, оказывались моими же крестьянами, настолько нищими, что рука не поднималась отправлять их на виселицу – я приговаривал их к работам, дороги они у меня мостили.
Но однажды горцы не ограничились овцами и коровами – сожгли деревню и угнали в плен девушек. Это уже нельзя было считать обыкновенным грабежом, это было объявление войны. Я посадил на коней всех деревенских парней, кто способен был сидеть в седле – получилось внушительное войско – и отправился вдогонку. Дорога привела в большое селение у подножия крепости. Она принадлежала молодому князю Ашве. Мы не стали брать ее штурмом, просто окружили и через пару часов Ашва выслал парламентеров с просьбой о переговорах. Силы были примерно равны, он мог продержаться до тех пор, пока подоспеет помощь. К счастью, в тот момент у них шла межплеменная война и Ашва был заинтересован в сильном союзнике. Мы договорились на том, что я помогу ему одержать победу, а он прекратит набеги и будет охранять мои торговые караваны, идущие в Салем, за небольшую мзду. Так я стал обладателем единственного безопасного перевала в Салем, что неплохо отразилось на моем финансовом положении, а Ашва – верховным князем трех племен.
