– И матросы?
– А что матросы? Что лучше – пиратом стать или к рыбам на дно?
Брейд помолчал.
– Все мои люди в этом участвовали?
– Ну, может, не все хотели, так против большинства же не попрешь. Тем более, когда гребцов расковали. Балтазар натянул сапоги и стал выкручивать куртку.
– Ты-то как жив остался?
– Так твои добрые люди меня не тронули, просто скинули за борт – и все. Надо идти отсюда. Трирема через пару часов их догонит, так что Янгис будет знать, где мы высадились.
Брейд подошел к матросу, угрюмо стоявшему поодаль.
– А ты чего не с ними?
– Неохота на виселице болтаться.
– Почему не предупредил?
– Зачем? Вы что, остановили бы их? Сейчас мы на дне бы лежали.
Брейд проводил взглядом обреченный корабль. Всех их ждет скорая и неизбежная расплата за предательство. Это были его люди, он знал их имена, их истории. Он ходил с ними в битвы и привык доверять им. И погубил своим доверием. Нельзя было бросать их на корабле. Брейд помолился о том, чтобы поднялся ветер – хотя вряд ли молитва о разбойниках, предавших своего вожака, будет услышана. Особенно если учесть, что за них заступается не чистая душа, а этот самый вожак.
Литания подошла к нему и тихо сказала:
– Они освободили своих, среди гребцов был брат одного из ваших людей. Даже если они погибнут – их последний поступок был продиктован состраданием.
– Я сам должен был освободить рабов. И уйти с корабля последним.
– И мы все вместе полетели бы за борт. Или часть солдат встала бы на вашу сторону – и началась бы резня. Корабль – слишком большой соблазн для невольников.
– Я пойду поищу дорогу, – сказал Ланс.
– Тут совсем рядом была деревушка, Лебяжье. Из нее есть только одна дорога, через плавни – неожиданно весело ответила Литания.
– Вы бывали здесь?
– Это же Раттен, одно из графств Наррата. В детстве мы жили в Наррате чаще, чем дома. Наши кузены ездили в Лебяжье на охоту, а мы с Лаэртой – лебедей смотреть. Их столько сюда прилетает, что воды не видно.
– На лебедей охотились? – возмущенно спросила Тайра.
– На уток. Ни один нарратец не выстрелит в лебедя.
Прямая, как стрела, насыпь шла через плавни. В древности она была вымощена каменными плитами, и они почти не пострадали за минувшие столетия. Кое-где насыпь подмыло, и крайние плиты обрушились в воду, но дорога оставалась проезжей. Эта дорога, да развалины городской стены на краю Лебяжьего – вот и все, что осталось от торгового порта, некогда принадлежавшего Ликейскому царству. Когда-то Ликейя тоже была империей, она владела Феруатом, и странами к востоку от него, и частью Ракайи с городом, который ныне назывался Гилатиан. Теперь от империи осталась полоска приморских земель за Драконьими горами да несколько южных островов.
Они взяли самое необходимое – теплую одежду, оружие и немного еды, найденной в матросском сундучке. Мужчины даже броню бросили, оставив на себе только кольчуги. В конце плавней дорогу пересекал тракт, ведущий от большого селения Армеды к границе Кадара, и они рассчитывали добраться до жилья за пару дней.
Идти было нетрудно, ночь была теплой и тихой. Между зарослями тростника поблескивала вода, какие-то существа – не то птицы, не то водяные крысы – плюхались в нее, вспугнутые человеческими шагами. Ближе к рассвету плавни закончились, сменились заливными лугами, и древняя дорога уперлась в широкий тракт.
– Если бы я был Янгисом, то на этом перекрестке разделил бы отряд надвое и послал в обе стороны, сказал Брейд, – слишком очевидно, куда мы пойдем. Нам нужно повернуть на Кадар намного дальше.
– Впереди есть еще одна деревушка, Вайла, до нее примерно полдня, если идти напрямик через поля. Но, может быть, мы сначала немного передохнем? – взмолилась измученная Литания.
– Да, конечно. Только не здесь, надо отойти подальше от тракта.
Через полчаса все попадали на дно лощинки, заросшей ивняком и орешником. Матрос раздал спутникам по паре сухарей из своего полезного сундучка, Тайра даже не смогла доесть свой завтрак – так и заснула с зажатым в кулаке недогрызенным сухарем. Один только Ланс не стал ложиться, он сосредоточенно мастерил лук из орехового прута и найденного в том же сундучке мотка пеньковой веревки.
– Попробую утку подстрелить. Заодно и разведаю, не идет ли за нами Янгис.
Жаркое солнце и кусачие мухи не позволили отоспаться вдосталь. Мрачный, до пояса промокший Ланс шпиговал крапивой пару уже ощипанных и выпотрошенных уток.
– Проще руками их ловить, чем с таким луком… Добыча так себе, зато я встретил телегу с рыбаком из Лебяжьего, он в Армеды бочки с рыбой вез. Говорит, ночью в море был бой, в гавани стоит полузатопленный корабль. А с другого корабля высадились солдаты, всю деревню перебудили, искали каких-то сбежавших преступников и спрашивали дорогу на Кадар. Правильно мы с тракта ушли.
Местность была открытой и безлюдной, среди некошеных лугов изредка торчали тощие желтеющие тополя, да уродливые ветлы, похожие на безумных старух с седыми космами листвы, тянули иссохшие ветви к небесам. Путники постоянно оглядывались, жались к кустарникам. Но погони не было.
Дальше пошли холмы и рощицы, Брейд разрешил сделать привал, и все накинулись на остатки сухарей и ежевику, обильно произраставшую на опушке. Ланс все принюхивался к уткам, но тяжелого запаха не чувствовалось, они были крепко просолены.
Перелески становились гуще и вскоре слились в настоящий лес. Литания очень боялась заблудиться, поминутно косилась на солнце, но все-таки вывела маленький отряд на просеку.
– Налево Вайла, направо Кадар, -. ее саму удивляло, что детские воспоминания оказались такими точными.
По просеке давно не ездили, приходилось перебираться через лежащие на земле стволы. Все порядком устали, когда впереди показался просвет. Дорога уперлась в груду поваленных деревьев, высокую, почти в человеческий рост. Судя по свежим спилам, преграду возвели недавно. Как далеко она продолжалась в глубь леса, понять было трудно, так что завал решили попросту перелезть. Первым на вершине очутился Ланс, осмотрелся и присвистнул:
– Там впереди засека.
Впереди расстилались бескрайние луга. В сотне шагов от опушки дорогу перерезала точно такая же преграда из кое-как уложенных бревен с хищно заостренными сучьями. Засека не была сплошной, в ней были разрывы – не больше двух полетов стрелы, но она тянулась вдоль леса, насколько хватало глаз.
– Что за черт, – Брейд спрыгнул на дорогу, – стойте тут, я схожу посмотрю.
– Эй, – крикнул он и на всякий случай поднял руки.
Над бревнами показалось несколько железных касок, высоко над головой просвистела стрела. Ему что-то кричали, но Брейд не знал кадарского.
