– А что Сату? – приподняла я бровь.
Мисаки захихикала:
– Ты что! Она же еле сдала каллиграфию. Насколько Сату хороша в технике рёку, настолько печальна в каллиграфии. У неё кандзи выходят мёртвыми и не хотят шевелиться.
Я позабыла, о чем только думала, пытаясь понять, что из услышанного поразило больше. Что Сату в чем-то бездарна или что кандзи должны шевелиться?
Недописанный иероглиф лукаво взирал на меня с бумажного листа. Руки буквально зачесались что-то попробовать написать. Тэхико говорила про наполнение символов рёку, так это, наверное, оно и есть?
– Встань, – попросила я.
Мисаки подозрительно покосилась на меня.
– Слушай, Аска, мне что-то не нравится твой взгляд. Обычно после такого у нас неприятности.
– Не будет неприятностей, – заверила я, плюхаясь на подушку и кладя руки на низкий столик. – Обещаю.
Иероглиф манил, притягивал, звал тысячей беззвучных голосов. Почему-то всё отошло на задний план. Была только одна цель: дописать нужные черточки, вдохнуть рёку, заставить написанное заиграть светом.
Я взяла кисть, покрутила между пальцев, словно художник, обдумывающий первый мазок. Поднесла к бумаге и поставила первую точку.
И тут во дворе что-то громыхнуло.
Мисаки кинулась к окну, но я не обратила внимания. Стояла задача: дорисовать кандзи.
«Вижу цель – не вижу препятствий», – шепнул внутренний голос.
Я провела кистью вверх. Макнуть в чернила, заметить, как вспыхивают в них синие искорки, словно кто-то опрокинул в чернильницу блёстки. Только вот сияют они чисто и завораживающе, никакого дешёвого эффекта. Линия, ещё одна линия. Закрутить хвостик, сделать пересечение ровно в том месте, где выходит короткий луч влево.
– Аска…
Мисаки что-то говорит, но я не слышу. Мне важно дописать этот кандзи и перейти к следующему. А ещё – следить за дыханием: выдох-вдох, выдох-вдох, выдох… не дышать, пока закручивается линия, вдох, потом затаить дыхание, чтобы черта была идеально ровной. Потому что от исполнения зависит результат.
Сердце начитает колотиться в груди как ненормальное. В ушах шумит. Всё пространство сужается до чуть желтоватого листа, на котором моя рука уже выводит второй кандзи. Чернила вспыхивают сапфировым пламенем.
Дышать становится труднее. Кажется, что кто-то просто кинул в комнату зажжённую спичку, и непонятно как вспыхнула вся комната.
Но я продолжаю выводить линию за линией, мышцы руки напряжены до предела. Мисаки прикасается к моему плечу и вскрикивает, резко отдёрнув руку.
«Что это значит? – дико мечутся мысли. – Змея. Клан. Но вот третий кандзи я не знаю. Это что-то непонятное. Ещё ощущение, что где-то видела, но где…»
Рука тем временем выписывает че́рты ровно и умело. В отличие от разума она знает, что делать. Стоит провести последнюю линию, как я едва не падаю на бумагу, будто в один миг лишившись всех сил.
Некоторое время царит тишина. Медленно возвращаются слух и зрение, практически ушло странное оцепенение, которое не давало заняться ничем другим, кроме написания кандзи.
Я обернулась. Мисаки замерла у двери. В её взгляде читались страх и непонимание.
– Что произошло? – хрипло спросила я.
А потом проследила за взглядом подруги и невольно вздрогнула. Из угла, где стояли наши кровати, медленно выползала змея. Раздвоённый язык мелькал в приоткрытой пасти, от шипения по телу пробежали мурашки. Её глаза были как чистейшие сапфиры, огромные и жуткие. Но страшнее всего то, что змея оказалась просто огромной. Такая сможет заглотить меня целиком и не подавиться. Её ведь раньше не было! Да откуда? Снова цуми?
Мисаки стояла, будто завороженная: ни шевельнуться, ни выдохнуть, ни развернуться и выбежать.
Я, стараясь не делать резких движений, осторожно и плавно поднялась. Змея следила за мной. Снова зашипела, изогнулась, и в этот момент до меня дошло, что за головой у неё капюшон, как у…
«Кобра! – пришло озарение. – Третий кандзи – это кобра!»
Меня накрыло облегчением, как будто нашёлся ключик к двери со сверхсложным замком. Змея. Кобра. Клан. Выяснить бы, какое это имеет значение, и почему у меня буквально отлегло от сердца.
– Аска? – донесся дрожащий голос Мисаки. – Что будем делать? Если она кинется, то костей не соберём.
Я прищурилась. Если…
– Надо сделать так, чтобы не кинулась, – ответила я совершенно невозмутимым тоном.
Если получилось с цуми, то и с большой змеёй тоже получится. Где-то на краю сознания мелькнуло, что я слишком самонадеянна, но… интуиция подсказывала, что всё выйдет.
Змея медленно поднималась. В какой-то момент её глаза оказались на уровне моих. Внутри будто что-то защекотало – чувство, которое когда-то было страхом. Теперь же оно трансформировалось в адреналин, азарт, жажду доказать всем и себе в первую очередь, что я не боюсь.
– Ты позвала её, – еле слышно выдохнула Мисаки. – А значит, она не уйдёт.
Змея двинулась ко мне.
Так, а мы ещё посмотрим, кто кого. Кровь забурлила в венах.
– Позвала-а, – четко и чуть нараспев произнесла я, будто читая какое-то заклинание. – Я позвала, и я же отправлю назад.
Змея дёрнулась, будто что-то почувствовала. Я поборола искушение выставить ладонь вперёд.
Нет, надо не так. Только глаза в глаза. Это не цуми. Это создание пришло по моему зову. Правда, пока ещё не разобралось, что ужина ему не светит.
В моём теле бурлила сила. Та же, которая была тогда при разговоре с Плетуньей.
– Ты исполняешь приказы, – ровно сказала я. – Призвали – пришла. Сказали – сделала. Исполнила своё предназначение – убралась восвояси.
Возмущённое шипение в ответ.
– Не с-с-спорить, – выдохнула я. – Тебе говорят – выполняешь.
Мисаки почему-то побледнела.
Змея хлестнула хвостом, потом сделала оборот вокруг своей оси, стрельнула на меня недобрым взглядом и снова поползла в угол, из которого появилась.
Не в силах пошевелиться, мы смотрели, как огромное тело исчезает в щели, втягивается чёрный хвост, а потом сама щель затягивается, будто её никогда не было.
Только когда вызванная тварь покинула нас, я сообразила, что руки мелко дрожат, к горлу подкатила дурнота, а колени того и гляди подогнутся. Я перевела взгляд на Мисаки, та смотрела на меня, как на чудовище.
– Что? – невольно сорвалось с моих губ.
– Кто ты, Аска? – в голосе Мисаки звенел ужас. – Кто ты такая, цуми тебя подери, и почему вместо благословенных Плетуньей человеческих слов ты издаёшь змеиное шипение?
Глава 3
М-да.
