На смятом газетном листе была напечатана нечеткая гравюра нашей разнесчастной повозки. Облепленная чайками, она беспрестанно махала огромными крыльями и, выставив оглобли, куда-то целенаправленно летела.
– Доброе утречко, госпожа Мариса, – осторожным шепотом отозвался гид.
– Что это у тебя? – Я выдрала газету из его пальцев и посмотрела колонку с названием «Неопознанный летающий объект опознан!» – Разносишь туристам почту?
– А? – Он наконец тряхнул головой, словно пытаясь вернуть ясность мыслям. – У вас сегодня экскурсия.
Я хмуро проследила за его рукой, указующей в сторону туристического вагончика с извозчиком и лошадкой на дороге возле «Ваенды».
– Какая еще экскурсия? – вынырнула из-за моего плеча Харриет.
– В высокогорный храм, – охотно подсказал Броди.
Он без запинки, демонстрируя прекрасную дикцию, произнес название древнего дворцового комплекса, которое в путеводителе я сумела прочесть только с третьего раза, пропустив половину согласных.
– Уже все оплачено! – добавил он. – Обед и ужин тоже включены.
Подруги собрались за пять минут.
Туристический вагончик увез их карабкаться по горам и ловить новые впечатления на старых развалинах, а напротив дома вновь остановился экипаж. Теперь-то из салона выбрался тот, кого я ждала, в уже знакомых лимонных штанах.
Тогда-то меня только посещали смутные подозрения, но сейчас скажу с полной уверенностью: желтые портки – дурной знак. Примите добрый совет: если заметите на улице, прячьтесь!
Привалившись плечом к дверному косяку, я наблюдала за Харви. Он приближался уверенной поступью. Откинул упавшую на лоб прядь волос, вкрадчиво улыбнулся. Сердце заходилось в груди сумасшедшим стуком. Кажется, мы с этим глупым сердцем были опять готовы влюбиться в бывшего жениха. В этот раз уже не моргая.
Харви поднялся по ступенькам и остановился в полушаге:
– Доброе утро.
Наплевав на приличия, я поднялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. Сориентировался он мгновенно, даже не стал изображать, будто удивлен горячим приемом. Сжал большими ладонями мою талию и уверенно подтолкнул внутрь дома, стараясь скрыться от чужих глаз.
Едва дверь захлопнулась, а ветряные трубочки последний раз истерично звякнули, язык Харви скользнул в мой приоткрытый рот. Единственным свидетелем нашего страстного приветствия оказалась фанерная баба, прости господи, но она все равно подмигивала в стену и никого не смущала…
– Дорогая!
Какого, простите, черта?! С трудом возвращаясь в реальность, мы с Харви замерли и обменялись недоуменными взглядами, искренне изумленные такой прозаичной вещью, как лишний мужской голос в доме.
– Ты здесь, Харриет? – громко позвали мать троих детей. – Мальчики, шустрее переходите, пока мама не слышит!
Мальчики?! Мы с Харви отпрянули друг от друга, скорее всего, со стороны напоминая ужасно неуклюжих школьников. Вытирая горящие влажные губы тыльной стороной запястья, я обернулась и не поверила собственным глазам! На стене зияла большая овальная дыра портального перехода. По краям клубился дым, а внутри, словно в конце длинного-длинного тоннеля с искривленными стеклянными стенами, виднелась семейная гостиная дом Рупертов. Откуда-то издалека, видимо, из-за прикрытой двери в холл, доносился приглушенный собачий лай.
Перед дырой шеренгой стояли трое мальчишек, одетых в одинаковые синие шорты и тельняшки. Дэйви, Тэрри, Пэрри. Старший, худенький и курносый, держал под мышкой большую книгу. Близнецы со спущенными гольфами (у одного левый, у другого правый) прижимали к груди по полосатому мячу. Отец семейства втаскивал в наш гостевой дом огромный дорожный сундук. Багаж, конечно, был меньше Великого Руперта, но тоже обладал грандиозными размерами и по праву заслуживал звания Руперта Большого.
– О, Мариса, доброе утро! – бодрячком поздоровался отец семейства и грохнул сундук на мраморный пол. – Господин Крейв, необычайно рад вас видеть. Простите, не предлагаю руку, очень тороплюсь.
– Эдди, что происходит? – чувствуя себя самой глупой и непонятливой в комнате, спросила я.
– А где Харриет? – спросил он, ловко расправившись с вещами. Когда Эдварду надо было, он вообще становился ловким и легким на подъем.
– Уехала на экскурсию.
– Мариса, у меня тут случились большие проблемы. Мама сказала, что очень устала, и вчера днем нас кинула… в смысле, покинула.
– Что с ней случилось? – опешила я, практически проводив свекровь Харриет в последний путь.
– Вернулась домой.
Другими словами, поминки отменялись. Перед мысленным взором проплыло воспоминание о том, как мы стояли на вокзале Гранаха, готовые переместиться в тропический рай. Харриет с нежной улыбкой махала рукой детям и мужу.
– Божечки мои дорогие, – вздохнула она, – поверить не могу, что эта скотина наконец узнает, что именно я делаю с тремя детьми, пока он целый день протирает штаны в своей конторе.
– Разве его мама не приехала? – удивилась я.
– Приехала. – Медовая улыбка Харриет стала слаще. – Привезла с собой ящик свежего шпината и сказала, что будет приучать детей к здоровой пище. В жизни бы не подумала, что можно одним выстрелом убить двух зайцев…
Судя по всему, дети приучаться к здоровой пище не пожелали, и зайцы с дикими криками в панике разбежались по кустам.
– Я воспользовался служебным положением и взял в конторе взаймы портальный амулет. В общем, это не очень законно, если кто-нибудь узнает, то меня непременно выпрут со службы, но что не сделаешь ради семьи. Правда?
– А? – только и смогла выдавить я.
– Я честно не хотел беспокоить Харриет, – быстро говорил Эдди, – но у меня случилась срочная служебная поездка, а найти няню не удается. Харриет написала, что скучает и мечтает, чтобы ее цветочки оказались в Блэкроке. Говорила, что в морском воздухе они расцветут в полную силу. Она в принципе много писала о клумбах… И что знает абсолютно бесплатный способ доставить детей обратно.
Упоминая абсолютно бесплатный способ, он же не имеет в виду Великого Руперта, подпирающего стену в спальне хозяйки?!
– Эдди, ты о каком письме говоришь?
– Которое Харриет прислала, – пояснил он и вытащил из кармана пиджака сложенный вчетверо конверт. – Честное слово, она так трогательно написала, что матушка прослезилась и сказала, раз уж Харриет так переживает без мальчиков, то чего бы мальчиков не подкинуть… в смысле, не переместить на остров. Ведь проживание уже оплачено.
Я держала смятый конверт с эмблемой почты Блэкрока и печатью магической пересылки. На нем кривыми строчками, в которых все же угадывалась нетвердая рука Харриет, был написан обратный адрес и трогательное «моим любимым от мамы и супруги».
– Эдди, постой! – крикнула я, вдруг осознавая, что он уходит, а дети действительно остаются. – Ты с ума сошел?! А если бы в доме никого не было?
