– О, я бы подождал, но, видишь, повезло. – Он отсалютовал рукой: – Мальчики, слушайтесь Мэри! До свидания, господин Крейв.
С тихим шипением портал съежился, скрывая Эдварда Руперта, в прошлом году на службе выигравшего премию «самый ответственный служащий года». На светлой аккуратной стене остался овал, повторяющий контуры захлопнутой пространственной дыры.
– Что это было? – Я в растерянности посмотрела на записку в своих руках, потом на мальчиков и дорожный сундук.
– Вам по почте прислали трех парней, – прокомментировал Харви.
– Я заметила.
Пятилетнего Дэйва определить было несложно по росту, а четырехлетние близнецы Парис и Таэр казались неотличимы. Может, им подкрасить пару прядей в разные цвета, чтобы не путаться?
Какое счастье, что пса не подсунули.
– Ты говоришь вслух, – предупредил Харви.
От подобного потрясения и вслух, и с воображаемым другом начнешь разговаривать.
– И снова, – добавил он.
– Мэри, а где мама? – тоненьким голоском спросил Дэйви.
– Хороший вопрос, приятель… – согласно кивнула я. – Где же ваша мать, когда она так сильно нужна?
Неожиданно на меня навалилось осознание, что Харриет с Эммой действительно вернутся только поздним вечером. В доме трое детей, я понятия не имею, что с ними делать, и нам всем непременно надо дожить до возвращения их матушки. Иначе вилы!
– Харви, у тебя же нет сегодня других планов? – тихо спросила я.
Он сохранял невозмутимость, но новые, незнакомые интонации в низком голосе, промычавшем исключительно короткое «кхм», наталкивали на мысль, что лучший судебный заступник северных земель был на низком старте.
– Ты не посмеешь меня оставить! – охнула я.
– Нет, конечно. – Он натянуто улыбнулся и хлопнул в ладоши: – Ну, парни! Может, успели проголодаться с дороги?
Пэрри почему-то зарыдал, громко, отчаянно, словно ему не предлагали поесть, а за что-то наказали. Или Тэрри? Я никогда не умела их отличать…
– Почему он плачет? – опешил Харви.
– Ты у меня спрашиваешь? – в отчаянии воскликнула я. – Спроси у ребенка!
– Он не хочет есть, – авторитетно заявил Дэйв.
– Нет! Я хочу в туалет! – прорыдал младший брат.
Дети освоились в доме через полчаса. И начался хаос. Через сорок минут я поняла, почему Харриет Руперт три раза заваливала экзамен по правилам использования магических палочек в мирное время и все еще не восстановила лицензию на колдовство. Откуда у нее возьмется мирное время? Она круглосуточно находилась в эпицентре военных действий!
Эдвард выдал мне детей с большой книжкой о драконах, двумя полосатыми мячами и дорожным сундуком, но напрочь забыл приложить к ним учебник, где подробно описывались инструкции на разные катастрофические случаи в разнообразной жизни маленьких мальчиков.
Я больше не убирала магическую палочку. Она всегда была под рукой и с перепуга перестала изображать подзаборный куст, а начала с честью выполнять приказы. Без капризов сращивала окна, спускала с деревьев крылатых змеев из утренней газеты, распутывала намертво связанные шнурки, поднимала к потолку бьющиеся предметы…
Через пару часов Харви позорно дезертировал за обедом в ресторацию. Я чистила в кухне фрукты, чтобы на минуту собрать отряд Рупертов за столом, пересчитать по головам и насладиться секундами тишины, пока они будут жевать. Ведь их мать, право слово, всегда молчит, когда жует! Волшебное время. В общем, я задумала хитрость, но вдруг осознала, что в доме и без вкусняшек стало очень-очень тихо.
Подозрительно тихо, леденяще кровь!
Бросив к чертовой матери фрукты и схватив магическую палочку, я выскочила в пустой зал. Мячи, книжки, три вазы, две кружки – все хрупкие предметы и предметы, их бьющие, плавно дрейфовали под потолком, где их могли бы достать только шваброй. Дверь на веранду была настежь открыта. Несмотря на то что на ручке лежало запирающее заклятье.
Похоже, у кого-то из мальчишек постепенно просыпались магические способности, и чадо, само того не осознавая, проделывало разные неожиданные фокусы. Неожиданные, конечно, для бедной Марисы, никогда не присматривавшей одновременно за тремя детьми, да и за одним тоже не присматривавшей, а не для родителей этих детей.
– Ребята! – Я едва не перелетела через высокий порог, когда вывалилась на веранду.
Они стояли ровной шеренгой. Одной рукой Дэйви держал швабру с длинным черенком, о существовании которой я не догадывалась, второй рукой прикрывал глаза одному из близнецов. Тот, в свою очередь, накрывал ладошкой глаза следующему. На обоих не было по одной правой туфле.
Вот потеряли бы разные, то получилась одна пара на двоих и могли обувать по очереди. Точно от матери меньше бы прилетело!
– Что делаете? – тихо спросила я.
Мальчишки развернулись затылками к перилам и уставились на меня одинаковыми ясными глазами. Очень честными, как у отца.
– Он появился? – шепотом уточнил Дэйви.
– Кто?
– Дракон.
Я проверила прудик. На поверхности воды между кувшинками, в смысле благородными лотосами, плавали потерянные ботинки. Дракон, похоже, распластался по дну и от греха подальше притворялся трупом.
– В книжке написано, что водные драконы умеют стирать людям память. Мы решили проверить, а он не вылез. Хотели приманить ботинками. Папа на рыбалке всегда так делает.
– Бросает в пруд ботинки?
– Корм, а потом ловит рыбу, – фыркнул Дэйв.
– А швабра зачем?
– Вместо удочки.
– И для защиты, – добавил один из близнецов.
– Но он не появился, – покачал головой второй. – Мэри, достанешь нам ботинки? А то мама будет ругаться.
– Только если вы больше не будете выходить на веранду.
Мальчишки были разочарованы условием, но согласились. За извлечением обуви из лотосового пруда они следили, просто высунувшись из двери. Я взмахнула магической палочкой, прочла заклятье.
Едва ботинки, оставляя за собой хвост из золотистых искр, поднялись в воздух, как пруд взбурлил. Дракон подскочил, поймал добычу и слопал, даже не поморщившись. В воздухе сверкнула вспышка, мгновенно поглощенная ослепительным солнечным светом. Я даже не успела оценить ее размер и яркость.
– Мэри, он тебе стер память! – взвизгнул Дэйв, а один из близнецов, не скажу, кто именно, зарыдал.
Впрочем, вскоре было не важно, кто заплакал первым, они оба рыдали навзрыд, словно оплакивали сожранную обувку. На этой оптимистичной ноте вернулся дезертир.
С холщовыми сумками, полными снеди, он вошел в дом и с порога жизнерадостно заявил:
– Парни, я купил мясо в лепешках, мясо в тесте, стейк…
