— Не знаю такой ведьмы.
Дознаватель заулыбался еще сильнее.
— Как произошел выброс? Какой ритуал она готовила?
— Ритуала не было. Я попросил прочитать её молитву из псалтиря.
— То есть вы утверждаете, что тот выброс произошел из-за того, что эта особа решила прочитать молитву?
— Да.
— Что у неё было в руках?
— Только псалтирь.
— Во что была одета?
— Походное закрытое одеяние бедуинов.
— Что было при ней?
— Ничего. Только псалтирь и одежда.
Мужчина повертел пером, задумчиво глядя на лист, пару секунд выждал и отложил лист в сторону.
— Ну и последнее. Кто отдал приказ на убийство барона Него?
В этот момент дверь открылась, и на пороге показался Цэк. Он мрачно обвел взглядом камеру и остановил взгляд на дознавателе.
— Я его забираю, — безапелляционным тоном произнес он.
— Допрос не закончен… — попытался было возразить тот, но оборвал свою речь под гневным взглядом главы ордена.
Тот подошел к столу и положил на него свиток с печатью.
— Распоряжение главы инквизиции, заверенное патриархом.
Мужчина недовольно взял в руки документ, развернул его и вчитался в написанное. Закончив с текстом, он внимательно рассмотрел росписи и печати, только после этого, сморщившись, вернул документ.
— Если так решил патриарх, то…
Цэк взглянул на Снека и кивнул в сторону выхода. Тот поднялся, но дознаватель встрепенулся.
— Постойте. Могу я задать последний вопрос?
— Допрос окончен, — отрезал глава ордена.
— Всего один вопрос, — расплылся в улыбке мужчина.
Цэк взглянул на подчиненного. Тот молча кивнул.
— Скажите, с какой целью вы постоянно пытались усилить отряд? Вы разве не справлялись? Или целью этого… было что-то другое?
— Можешь не отвечать, — произнёс глава Янтарного ордена.
— Каждый раз, когда мы попадали на задание… каждый раз вокруг нас гибли люди. Много людей, и всё дело висело на волоске. Каждый раз мы чудом справлялись, но люди гибли. Наша паства, верующая в свет и Единого, гибла, и мы ничего не могли поделать. Как бы не старались. Каждый раз казалось, что ещё немного, совсем чуть-чуть, и мы бы справились, уберегли от гибели. Если были бы чуточку сильнее, если бы прибыли чуть-чуть пораньше. Но… Каждый раз нам немного не хватало. Именно для того, чтобы в следующий раз справиться, чтобы как можно меньше людей погибло, мы и старались усилить отряд.
Снек горько вздохнул, глядя на кислую мину дознавателя, ожидавшего совершенно другой ответ. Его бы устроил и отказ отвечать, но тут ответ портил все карты.
— Спасибо за ответ, — произнёс он, сгребая бумаги со стола. — И больше вас не задерживаю.
***
— Может, расскажешь, что произошло? — спросил Снек, идя рядом с Цэком. — Я, конечно, рад, что за нас ходатайствовал сам патриарх, но все же. Такого просто так не делают.
— Пришлось многим поступиться, — мрачно ответил глава ордена. — очень многим. У ордена большие проблемы.
— Они всегда у нас были, — пожал плечами клирик. — Одна смертность в отрядах чего стоит.
— Есть кое-что похуже смертности, — вздохнул Цэк и сменил тему: — Решением совета ты и Гош получаете выговор.
— Просто выговор?
— Тебе — да, а Гошу еще и десяток плетей выписали.
— А ему за что?
— А ты не заметил на лице дознавателя?
— Что?
— Он ему нос сломал и правую скулу. От лица одну кашу оставил.
— Я думал, нос с горбинкой — это у него от рождения…
— Нет. Не с рождения.
— А послушники? Что с ними будет?
— Им допрос устроили без комнаты с «Узами правды». Занимались пыточники.
Теперь уже и Снек помрачнел.
— С Руди твоим… не знаю, что он там сделал, но… Его не пытали. Я пытался навести справки, что он сделал, но мне удалось узнать только то, что половина стражи подземелий должна ему денег.
— Ари? Нами?
— Ведьму пытались пытать, но она столько тьмы вывалила, что в то крыло до сих пор никто не заходил. Клирики начинают задыхаться от тьмы. Даже инквизиторы разводят руками. Собирают большой очищающий молебен.
— Ари?
— Ари… по нему ничего не знаю, но говорят… Говорят, что его сильно поломали.
Снек вздохнул и потёр руками лицо.
— Одаренного светом пытать… Я бы принял то, что его пытали темные. Принял бы, что это был бы какой-нибудь дворянин, но… Как теперь ему объяснить, что церковь заботится о людях? Что я ему скажу? тебе ломали пальцы, потому что церковь заботится о тебе и людях?
— Не нагоняй, — буркнул Цэк.
— Как не нагонять? Как? Все те ублюдки, что убивали светом ради забавы. Все эти выродки, что с удовольствием резали людей, наплевав на законы, они ведь не с неба упали. Это мы, люди, их такими сделали.
— Все всё прекрасно понимают, — продолжил Цэк. — Но ты прекрасно знаешь, что это политика. Большая власть — это жернова. А одаренный этот — всего лишь зернышко. Перемололо и крутится дальше. Человека сломало, а церковь будет функционировать. Молитвы в церквях так же будут читать. Так же будут почитать Единого.
— А когда придёт беда? Что тогда?
Цэк остановился, положил руку на плечо подчиненного и наполнил её светом.
— Ничего не будет. Так же будут умирать. Мы так же будем нестись туда сломя голову и пытаться спасти хоть кого-то. Все будет так, как было раньше… почти.
Клирик скосил взгляд на руку. Рукав был задран, и помимо кулака на запястье, светом сиял знак инквизиции. Не обычный, а обрамленный перьями. Такой ставили тайным служащим инквизиции.
Снек переменился в лице, поняв, чего стоило Цэку замять дело и остановить травлю Янтарного ордена. Его перепуганные глаза уставились на главу ордена.
— Что с орденом? — тихо прошептал он.
— Всё хорошо, — одними губами ответил Цэк. — Ордена больше нет.
***
— Снек! Сукин ты сын! — заревел Гош, ввалившись в таверну. — Где этот сраный святоша?!!
Он строго оглядел зал, и заметив того за столом, вместе с Руди, рванул к нему. Подскочив к ним, он схватил кувшин и залпом опустошил его, после чего с грохотом влепил им по столу.
— ВИДЕЛ?!! — спросил он.
— Что? — мрачно взглянув на друга, спросил он.
— Рожу дознавателя видел?
