Глава I. Контора водолазных аппаратов
– Расп, оставьте в покое этот камин. Или вам хочется изжарить меня?
– Вы же хорошо знаете, – сказал Расп, свирепо мешая уголья в камине, – что сами мешать не будете, и камин погаснет.
Говоря это, Расп всыпал в топку целую лопатку углей.
– Нет, нет, углей больше не надо, Расп.
– Ведь вы знаете, мистер Поф, что хозяин ворчит на меня, когда камин гаснет.
– Теперь в конторе нестерпимая жара.
– А на дворе страшный холод; и там, где я сижу, ужасно сквозит.
– Купите ширмы, – сказал молодой человек, с нетерпением поглаживая свои курчавые каштановые волосы кончиком циркуля и пристально смотря на чертеж, разложенный на конторке перед ним.
– Ширмы! Вот тебе на! На что мне они? Слава тебе Господи, я могу выносить и холод, и ветер, и жару. Я не такой, как некоторые!
– К черту все это, Расп, вы уйдете отсюда? Вы видите, как я занят. Что это с вами сегодня? Право, я никогда не видел такого противного старика!
– Противного? Старика? – закричал Расп, схватив кочергу и опять начиная мешать угли.
Молодой человек вскочил с места, выхватил кочергу из рук Распа и, смеясь, швырнул ее в сторону.
– Я попрошу мистера Паркли найти вам место кочегара, – сказал, смеясь, Поф.
– А зачем оно мне? – заворчал Расп. – Как же здесь дело-то пойдет без меня? Противный я? Старик? Пятьдесят лет – что за старость! А вот попробовали бы вы тридцать лет кряду нырять под воду, да чуть не задохнуться несколько раз, может быть, и вы бы стали противным!
– Я, Расп, довольно часто бывал под водой, а все же не сделался таким старым брюзгой.
– Нет, вы попробуйте нырять тридцать лет – тридцать лет! Да и посмотрите, каким вы сделаетесь тогда, мистер Поф!
– Ну, хорошо, хорошо, не сердитесь, Расп! Кто лучше меня знает, какой вы добрый, славный человек! Могу ли я когда-нибудь забыть, что вы сделали для меня?
– Не говорите пустяков! – заворчал старик.
– Какие же это пустяки! – сказал Поф, засмеявшись и опять садясь на свое место. – Оставите вы в покое этот камин? – вскричал он, схватив линейку и, погрозив ею старику, который опять было схватил кочергу. – Послушайте-ка лучше, что я вам скажу. Моя жена просит вас к нам на целый день в будущее воскресенье.
– Она сама это сказала? Сама, мистер Дач? – вскричал с восторгом старик.
– Да, она желает подробно поговорить с человеком, который спас жизнь ее мужу.
– Вот вы опять говорите пустяки, мистер Поф Дач! – сердито закричал старик. – Спас жизнь! Помилуйте, я только спустился вниз и обвязал вас веревкой. Всякий дурак мог сделать это.
– Но никакой дурак не подвергнул бы опасности свою жизнь, для того чтобы спасти мою, – спокойно сказал молодой человек. – Однако хватит говорить об этом. Приезжайте же в воскресенье.
– Я приеду с условием, мистер Поф, чтобы ни слова не упоминали об этом приключении, а иначе я к вам ни ногой.
– Хорошо, я скажу моей жене, что вы в воскресенье будете у нас.
– А знаете, что у вас за жена, мистер Дач? Ведь она родилась ангелом, ей только крылышки забыли приделать, вот почему она и не сделалась ангелом!
– Спасибо, Расп, спасибо, – сказал молодой человек, улыбаясь, и глаза его засверкали при этой искренней похвале женщине, которую он обожал.
– Странно для меня только то, – продолжал старик с угрюмой улыбкой, – как она, такая нежная, беленькая, кроткая, прельстилась таким сильным, широкоплечим молодцом, как вы.
– Да, это странно, – засмеялся молодой человек.
– Я скорее ожидал, что парой вам будет дочь капитана Стодвика, мис Бесси. Она, ведь, девушка красивая.
– Да, очень красивая, Расп. И отец гордится ею.
– Он должен гордиться; я думаю, что если бы кто обидел ее, она дала бы ему такую затрещину, что у него зазвенело бы в ушах.
– Этого я не знаю, – засмеялся Дач, – но думаю, что кто женится на ней, у того будет в женах настоящая, чистосердечная англичанка.
– Еще бы! Чем же другим может быть дочь шкипера. Благослови ее Господь! У нее всегда найдется милое и приятное словечко для человека, который придет к ее отцу. Он думал, что вы имеете на нее виды, мистер Дач.
– Это пустяки, мой милый, пустяки!
– Право он думал так, а вы возьми да и женись на другой! Вот уж никак не мог понять…
– Да, это проблема! – засмеялся Дач.
– Ведь вы нехороши собою, сэр.
– Вовсе нехорош, Расп. Мы с вами не получим приза за красоту.
– Я сам так думаю, – сказал Расп. – А жене вашей, верно, понравилось в вас то, что вы такой высокий, стройный и сильный.
– Может быть, Расп.
– Я слышал, что чем более женщина кротка и нежна, тем более ей нравится сильный мужчина, чтобы ее оберегал, конечно. Или, может быть, ей понравилось ваше имя! 1 – засмеялся Расп.
– Нет, не думаю, – спокойно ответил Дач.
– И я также… Дач Поф!
– Дач Джейсон Поф.
– Уж и Поф некрасиво, а Дачем-то вас назвали к чему?
– Это была фантазия моего отца. Мой дед женился на голландке и в память этого брака отец вздумал, как мне говорили, назвать меня Дач, так как я был белокурый и толстенький мальчик, вылитый голландский бургомистр в миниатюре.
– Ну, сэр, не вы выбирали себе имя, делать нечего, но на вашем месте я назвался бы Дрейсоном.
– И показал бы этим, будто я стыжусь имени, которое мне дал отец? Нет, я не такой, – горячо сказал Дач.
– Точно, сэр, вы не такой, – подтвердил Расп более почтительным тоном, видя румянец, пылавший на щеках молодого человека, и сознаваясь в душе, что Дач совсем недурен собой; пусть он был не красавец, но высок, широкоплеч и силен.
Расп же был решительно безобразен, грубоват, сед и с прекосматыми бровями и бакенбардами. Волосы его были очень густы, хотя обрезаны коротко, и как бы вы ни старались их причесать, они подражали в упрямстве своему владельцу и упорно торчали так, как им заблагорассудится.
Расп, любимый старый слуга фирмы, в которой Дач Поф занимал доверенное место, опять поправил огонь и ушел, оставив молодого человека продолжать рисунок плана какой-то машины.
Комната, в которой работал Дач, была темная, потому что только одно окно выходило на узкую улицу приморского города Рамвича; тяжелый, желтый туман навис над городом и наполнял комнату мраком.
Комната эта была меблирована как контора, около окна стояла небольшая конторка, за которой могло разместиться четыре человека стоя или сидя на высоких, обитых кожей стульях. Конторка эта разделялась на две части, между которыми стояли две широкие плоские оловянные чернильницы, чищение которых составляло наслаждение Распа.
