– Бояться нечего, мой милый, – воскликнул капитан, схватив за руку сына. – Это только наши матросы бросили нас. Ступай вниз. Где мистер Джонс?
– Здесь, сэр, – сказал подшкипер, торопливо подходя, – что случилось?
– Как, что случилось! – воскликнул капитан в бешенстве. – Матросы бросили корабль, где вы были?
– Извините, капитан Стодвик, – резко ответил подшкипер, – я был внизу. Вы сказали, что сами будете на вахте с Окумом.
– Действительно, я так сказал, – вскричал капитан. – Эй, Окум!
– Вы сказали, что я могу сойти вниз, – угрюмо сказал Окум.
– Вы знали что-нибудь об этом?
– Если бы знал, то пришел бы вам сказать, – ответил Окум. – Разве я не тотчас поднял тревогу?
– Да, да, да, – вскричал капитан. – Прошу у вас прощения мистер Джонс. Не обращайте на мои слова внимания, Окум. Этого достаточно, чтобы свести человека с ума. Как я встречу мистера Паркли и мистера Пофа, когда они приедут утром?
– Может быть, они уехали только попьянствовать, – намекнул Окум.
– Нет. Их подкупили. Мошенники, я подам на них в суд, и они будут наказаны за это.
– Прежде их надо поймать, – заворчал Окум.
– Когда вы это узнали? – спросил капитан.
– Когда вы услыхали мой крик. Полло послышался шум, мы пришли сюда и посмотрели.
– А я увидал, как шлюпка отправлялась, наполненная людьми, – с важностью сказал Полло.
– Это все подстроено, матросы не уехали сами, – сказал капитан. – Помяни мое слово, Джон, это все штуки иностранца. Не видал ли кто, может быть, он подъезжал к шхуне.
– Я видел вечером, – сказал Полло, – как он ехал в шлюпке с двумя людьми, только к шхуне он не подъезжал.
– Ступай вниз, – сказал капитан, – ночной воздух холоден. Бояться нечего, детя мое, – нежно обратился он к дочери, которая в эту минуту подошла, дрожа. – Только матросы наши сбежали. Ну, господа, мне очень жаль, но делать нечего и теперь мне остается только просить вас разделить вахту с мистером Джонсом и со мной. Окум и Полло, ступайте вниз. Окум, вы будете стоять на вахте с мистером Джонсом. Мистер Мельдон или вы, мистер Вильсон, будете на вахте вместе со мной.
Оба джентльмена выразили свою готовность, и ночь прошла без дальнейших неприятностей.
Капитан Стодвик был прав. Как только настала темнота, кубинец пробрался на шхуну и, выждав удобный момент, стал уговаривать одного матроса. Сначала матрос не хотел слушать его. Но Лоре все увеличивал цену, убеждая в том, что поездка сумасбродная, что сам он раскаялся и потому отказался, так как не хотел подвергать людей опасностям гибельного берега, у которого лежали сокровища. Тогда матрос стал слушать его.
– На этом берегу свирепствуют смертельные горячки, – шептал кубинец, – и меня преследует раскаяние, что я отправил столько английских моряков на верную смерть.
Наконец его слова и деньги одержали верх. Не только этот матрос, но и другие были подкуплены и убеждены.
– Выбирайте, – сказал кубинец в заключение, – собачья смерть и тело ваше на съедение акулам или деньги, которые я вам дам. Вы можете отправиться лондонским поездом, погулять в столице, а потом поступить на какой-нибудь хороший корабль.
Лишний соверен был обещан тому матросу, который подрежет канат; и все устроилось бы по желанию кубинца, если бы матрос не передумал. Канат уцелел, только шхуна осталась без матросов.
В восемь часов утра Паркли и Дач приехали сказать, что им удалось узнать: Толли и другого матроса видели на станции, где они брали билеты до Лондона.
– Слыхали вы когда-нибудь более дурные известия? – сказал Паркли. – Может пройти месяц, прежде чем мы можем найти других водолазов, которые захотят ехать с нами.
– Да, я знаю известия еще хуже, – спокойно ответил капитан.
– Что вы хотите сказать, – воскликнул Паркли с изумлением.
– Наш приятель кубинец подкупил всех матросов и остановил нашу экспедицию.
– Черт его дери… Нет, не хочу ругаться, – воскликнул Паркли, побагровев от бешенства. – Остановил нашу поездку? Отнял у нас водолазов и матросов? Послушайте, Дач Поф, послушайте, капитан Стодвик! Я шевелюсь не скоро, но когда зашевелюсь, меня не остановишь. Я переверну все верх дном, а приведу этот план в исполнение, истрачу все свои деньги, а не дам этому мошеннику одержать надо мною верх!
– Вы хотите сказать, что обратитесь в суд? – сказал капитан.
– Нет, – резко ответил Паркли. – Это будет только пустая трата времени. Дач Поф вы не бросите меня?
– Конечно, мистер Паркли, – спокойно сказал Дач, протягивая ему руку.
– И я, – воскликнул капитан.
– Я это знал, – горячо сказал Паркли. – Пойдемте в каюту и посмотрим, что можем сделать.
Они уселись вокруг стола в каюте и обсудили дело со всех сторон. Капитан Стодвик сказал, что он берется набрать человек двенадцать за два дня, если только дать им хорошую плату.
– Дайте, – сказал Паркли, – только помните, что во всех ваших действиях вам будет мешать Лоре.
– Хвастаться я не стану, – сказал капитан Стодвик, – но если я опять наберу матросов, то я думаю, что и два Лоре меня не проведут.
– Хорошо, – сказал Паркли, повеселев, – только нужно как можно скорее отправляться в путь. Оставаться здесь будет ужасно, потому что весь город поднимет нас на смех. Уж вчера начались толки.
– А как же насчет водолазов? – спросил капитан.
– В том-то и затруднение. Не всякий захочет учиться водолазному искусству. Потому что это риск. Впрочем, я попробую. Может быть, найдутся двое-трое охотников.
– Я боюсь, что на это полагаться нельзя, – сказал Дач, который сидел бледный и взволнованный и до сих пор почти ничего не говорил.
– Не обливайте меня холодной водой, Поф, – угрюмо вскричал Паркли.
– Нисколько этого не желаю, – ответил Дач, – напротив, я хочу вам помочь.
– Знаете что, – вдруг вскричал Паркли, – я возьму старика Распа; он поедет, чтобы оказать мне услугу, как ни стар, а если окажется необходимым, то я сам под воду пойду.
– На это не будет надобности, – сказал Дач.
– Что вы хотите сказать? – воскликнул Паркли.
– Я сам поеду с вами, – ответил Дач.
– Как! – радостно вскричал Паркли. – Вы поедете со мной? Милый Поф, я никогда этого не забуду.
Он встал и пожал руку молодого человека обеими руками, и лицо его пылало от удовольствия.
– Да, – спокойно сказал Дач, – я поеду, и мне кажется, меня и старика Распа будет достаточно.
– Послушайте, однако, мой милый, – вскричал Паркли. – Господа, вы извините нас. Пойдемте на палубу.
Он пошел наверх, Дач за ним.
