– Позаботьтесь, чтобы воздух не был остановлен, мистер Паркли, – сказал он.
– Разумеется, – ответил тот.
– Но вы не обвязались спасательной веревкой, – сказал Дач.
– Мне не нужно никаких спасательных веревок, я довольно часто бывал под водой.
– Вы не пойдете без этого, Расп, – повелительно сказал Паркли.
– А почему? – спросил упрямый старик.
– Потому что, если вы не дорожите вашей жизнью, то я не могу обойтись без вас в такое время.
Старик надел шлем, ворча все время. Распорядились, чтобы опять наблюдали за акулами, Паркли приготовил динамит, Дач взял на себя смотреть за спуском, рукавом и веревками, и Расп пошел под воду, и тотчас стал пробовать прутом песок.
На поверхности быстро забегали пузыри, но за движениями Распа можно было очень хорошо следить, и за ним наблюдали с большим интересом все находившиеся на палубе, как вдруг все закричали, что показываются акулы. Два чудовища медленно плыли издали.
В одно мгновение Паркли подбежал к проволокам и бросил динамит так метко, что попал прямо между обеих рыб. Проволоку приложили к батарее, поднялся тяжелый столб дыма, и, когда прошло потрясение, акулы, как бы оглушенные, завертелись, и течение постепенно унесло их далеко от шхуны.
Матросы радостно вскрикнули, но тотчас же Вильсон воскликнул:
– Акула!
Он указывал в ту сторону, где чудовище медленно приближалось к Распу, который работал, нисколько не подозревая об опасности, хотя выпрямился на минуту при взрыве динамита.
– Будьте готовы со спасательной веревкой, – сказал Дач, – продолжайте действовать насосом!
Он дал сигнал веревкой, Расп оглянулся и тотчас же выхватил свой нож.
Сцена внизу была прекрасно видна, потому что солнце сияло так ярко, и те, которые были обязаны смотреть за спасательной веревкой и воздушным насосом, чуть не остановились, чтобы посмотреть на происходившее внизу. Суровый голос Дача заставил их подумать об их обязанности, когда Паркли воскликнул:
– Он не справится с чудовищем, оно несется прямо на него. А я не смею бросить динамит, потому что может пострадать не только акула. Смотрите, смотрите, ради Бога, Дач! Она схватила его.
Очень ясно можно было видеть, что акула замахала хвостом, перевернулась, так что ее белая грудь блеснула в воде, и, раскрыв свою огромную пасть, хотела схватить водолаза.
В ту же минуту дернули и сигнальную, и спасательную веревку, так распорядился Дач. И Распа быстро подняли на поверхность. Акула бросилась за ним и чуть было не схватила Распа, когда его поднимали на палубу.
Но чудовищу удалось схватить рукав, и как только Расп был в безопасности, Паркли бросил динамит, и убитая акула понеслась по воде.
– Зачем вы меня вытащили? – заворчал Расп, как только с него сняли шлем.
– Для того чтобы спасти вашу жизнь, – ответили ему.
– Это гадко, вот это что, – сердито сказал Расп. – Вам никто не мешал, мистер Дач.
– Вы подали сигнал, чтобы вас вытащить.
– Нет, я не подавал, – заворчал старик. – Это чудовище ухватилось за мой шлем. Остались следы?
– Да, – сказал Паркли, показывая на шлеме две большие царапины, сделанные зубами чудовища.
– Вам надо было оставить меня в покое, – заворчал Расп. – Я убил бы акулу, если бы мог выдернуть нож.
– А вы не могли? – сказал Дач.
– Он как-то крепко засел в ножнах. Кто его взял? – заворчал он, ощупывая свой бок. – Я, должно быть, обронил.
Нож лежал на дне, и Расп, ворча и удивляясь, как это могло случиться, шепнул Дачу:
– Я этих гадин не боюсь, а только я не приготовился, знаете, и оторопел. Вы этого, однако, никому не говорите.
Дач кивнул головой, а Расп вынул из кармана два небольших комка, облепленных раковинами, и тяжесть их тотчас сказала Паркли, что это точно такие же слитки, как и первые.
Теперь не оставалось никакого сомнения, что сокровища найдены, и вопрос состоял в том, что лучше: постараться ли взорвать песок, или попробовать более медленный и трудный план – откапывать слитки.
Выбрали последнее, так как взрывом могло разбросать серебряные слитки. Кроме того, положение шхуны было так удовлетворительно, что капитан не хотел вести ее на другое место.
Спустили железные ведра, привязанные к веревкам, и весь день Дач и Расп ходили под воду, наполняли песком ведра, которые вытаскивали матросы и, наконец, пошли ведра с серебряными слитками. И чем глубже они откапывали, тем меньше оказывалось на них раковин и наконец нижние слитки почерневшего серебра были просто покрыты песком.
В честь успеха поручили Полло приготовить настоящий пир, за которым Паркли поздравляли поочередно все его друзья, а потом, сидя в вечерней прохладе, стали рассуждать о том, есть ли какой-нибудь риск во всех этих действиях.
– Не думаю, что мы во всем правы, – весело сказал Паркли, – но мы сначала соберем все сокровища, а после поговорим об этом. У вас на борту будет богатый груз, Стодвик.
– Надеюсь, – сказал он. – Но вам придется проработать много дней.
– Что это вы, Дач, задумались? Выпейте-ка шампанского, мой милый.
– Я думаю, – сказал Дач спокойно, – не следует ли усилить охрану.
– От кого? Прибрежных индийцев?
– Нет, моряков, разъезжающих по морю.
– Совершенно справедливо, – подтвердил капитан.
– Что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать, – ответил Дач, – что мы не должны возбуждать жадность этих людей, а то случится беда. Здесь есть несколько матросов, которые мне не нравятся.
– Не выдумывайте, Поф, – весело сказал Паркли. – Мы можем поберечь то, что найдем, оружия у нас много, и я сомневаюсь, рискнут ли своей жизнью матросы, согласившись на чье-нибудь предложение поднять бунт. Что вы на это скажете, Стодвик? Я прав?
– Не знаю, что сказать, – ответил капитан. – Я теперь должен признаться, что в начале путешествия сам не доверял, и, хотя ничто не возбуждает моих подозрений, то обстоятельство, что у нас на шхуне будет большой груз серебра, заставляет меня беспокоиться.
– Но у вас еще нет большого груза серебра, – сказал доктор, улыбаясь.
– Нет еще, – воскликнул Стодвик, – но если слитки будут появляться в таком количестве, как сегодня, искушение скоро сделается слишком сильно, и как бы какие-нибудь мошенники не вздумали перерезать нам горло.
Дач вздрогнул и задрожал.
– Полно, полно, господа! – вскричал Паркли. – Не лучше ли нам прекратить это печальное карканье. До сих пор нам все удается, зачем же самим выдумывать беды. Вот я провозглашаю тост: «Да будет храним наш дом, милый дом!»
– Дом, милый дом! – подхватили другие хором, осушая бокалы, кроме Дача, который угрюмо задумался, потому что эти слова напомнили ему прошлые счастливые дни. Теперь для него не было счастливого домашнего крова; и в будущем ему предстояла странническая жизнь.
