Когда она прошептала это, Дач постучался в дверь, потом последовал второй стук, потом суровый ответ Бесси – и тишина.
– Он ушел, – сказала Бесси наконец, и даже ее сердце сильно забилось от волнения.
– Нет, нет, он ждет, – возразила Эстера, – он всегда караулит меня.
– Эстера, – спросила Бесси сурово, – кто этот человек?
– Я не смею вам сказать, – прошептала Эстера с трепетом.
– Как старый друг вашего мужа, я настаиваю, чтобы вы сказали мне. Это трусость и малодушие.
– Да, да, я знаю, но ради спасения моего мужа, я не смею вам сказать.
– И вы не сказали вашему мужу.
– Нет.
– Он вас спрашивал?
– Да-да, – рыдала Эстера. – О, если бы я могла умереть.
– И вам не стыдно! – сказала Бесси. – Я не хочу быть участницей в этой тайне. Завтра же ваш муж узнает все, что я знаю.
– Нет, нет, нет, – вскричала Эстера с испугом. – Вы не должны говорить ни слова. Может быть, явится помощь.
– Я скажу ему, – твердо повторила Бесси.
– Вы не знаете, что говорите, – повторила Эстера, побледнев еще более при слабом свете лампы.
– Я знаю, что честного, правдивого человека обманывают и что какой-то негодяй напугал его малодушную жену и…
Она не сказала больше ничего, потому что Эстера с ужасом встала и бросилась на колени, умоляя ее молчать. А потом, совершенно обессилев от волнения, лишилась чувств.
Обморок ее продолжался так долго, что Бесси хотела звать на помощь, когда Эстера вздохнула и пришла в себя.
– Я только что хотела посылать за мистером Мельдоном, – ласково сказала Бесси, целуя ее.
– Ах, как бы я охотно рассказала вам все-все, если бы только смела.
Она с трепетом закрыла руками лицо, а потом крепко ухватилась за Бесси, и они просидели, молча, часа два.
Вдруг Бесси, которая задремала, вздрогнула и увидела, что Эстера стоит и слушает.
– Что это? – с испугом спросила Бесси.
– Разве вы не слышите? – хриплым голосом ответила Эстера. – Он рассвирепел и накинулся на них. О, Дач, муж мой! Господи, защити.
Она не сказала больше ничего, но стояла бледная, широко раскрыв глаза и все прислушивалась. Наверху слышался шум борьбы, хриплый крик человека в смертельной агонии, тяжелое падение, сильный шум, а потом у маленького круглого окна их каюты тяжелый всплеск воды.
Глава XXX. Борьба за жизнь
День был необыкновенно жаркий, но в волнении поисков внимания на погоду не обращали. Когда настала ночь, жара сделалась удушливой для всех, кого не волновали такие горячие чувства, как Дача Пофа и его жену.
Сэм Окум не ложился, жуя свой табак и смотря на золотисто-зеленую воду, поднимавшуюся легкими волнами у кормы, а потом присоединился к Полло, в кухне которого было не жарче, чем в остальных частях корабля.
– Не разевайте так рот, Полло, – сказал Окум наконец, когда его товарищ зевнул, раскрыв челюсти наподобие акулы.
– Я хочу спать.
Окум тихо усмехнулся, а потом сказал:
– Желал бы я знать, сколько нам даст хозяин?
Сонливость Полло прошла в одно мгновение.
– Не знаю, мистер Окум, только сами-то они уж очень много приобретают, и нам должны бы дать не малую толику. Как вы думаете, они все собрали?
– Кажется теперь мы пойдем искать другой потонувший корабль и его разгрузим.
Полло вдруг засмеялся.
– Чему вы смеетесь? – спросил Окум.
– А мне пришло в голову, что если мы соберем все серебро да вдруг потонем, вот оно и опять очутится на морском дне.
– Зачем такие пророчества? – заворчал Сэм. – Это приносит несчастье.
– Да, несчастье было бы большое, опять лишиться серебра. Сколько-то достанется мне на долю!
– Довольно, чтобы сделаться независимым на всю жизнь.
– Вы думаете? – спросил, ухмыляясь, Полло.
– Уверен.
– Так я буду носить каждый день новый жилет и заставлю какого-нибудь замарашку-негра чистить мне сапоги три раза в день.
– Я задохнусь, если останусь здесь дольше, – сказал Окум, выходя на палубу, где все было тихо и темно и только слабый свет виднелся из кают.
– И мне жарко, очень жарко, – сказал Полло.
Они стали рядом и смотрели на берег, где дно было как бы освещено целым дождем падающих звезд, которые трепетали в воде. Некоторое время Сэм Окум и Полло стояли молча.
Полло вдруг шепнул:
– Акула.
Хотя чудовища не было видно, однако было ясно, что какая-то большая рыба медленно приближается по воде.
– Чего она ищет? – спросил Окум, пристально рассматривая это место.
– Она предчувствует, что кто-нибудь скоро умрет, – сказал Полло тихим голосом, – или мистер Стодвик, или хорошенькая мистрис Поф.
– Не мелите вздора, – заворчал Окум. – Ух, какая жара! Пойду отсюда!
– А давайте прогуляемся, да посмотрим, не притаился ли кто где. Мне вот сейчас послышалось, что кто-то выполз наверх. Ах, батюшки, это кто стукнул меня по голове?
В эту самую минуту кто-то схватил Сэма Окума сзади и чья-то рука зажала ему рот. Он, однако, был настолько силен, что высвободился, швырнул одного в одну сторону, другого, того, кто напал на Полло, в другую, а сам бросился бежать. Напавшие на него вскочили и пустились за ним в погоню, но пробежали мимо него в темноте, а он вскарабкался на мачту и лез все выше и выше, и стал смотреть вниз в темноту, чувствуя, что едва, едва спас жизнь.
Он не мог обманывать себя. Судно было захвачено без малейшей борьбы, и хотя не мог никого рассмотреть, однако слышал приказания, отдаваемые коротким, резким тоном, потом борьбу, громкий крик и тяжелое падение. Окум пробормотал:
– Вот один, бедняжка, отправился на покой.
Тут он стал думать, кто это мог быть, но его внимание тотчас было отвлечено тревогой, поднявшейся внизу.
– А как же теперь насчет серебра? – прошептал Окум. – Ведь это все из-за него.
Сэм был прав; судно было захвачено. Лоре решил, что ждать небезопасно. Он выжидал время, и, если бы не опасался, что планы его сделаются известны, он дал бы Паркли и Дачу вытащить все потонувшее, а потом захватил бы корабль. Но теперь он стал опасаться, что если отложит, то, может быть, потерпит неудачу, и Сэм Окум сверху слышал, как торопливо бегали злодеи, запирали люки. И наконец раздался голос капитана Стодвика, спрашивавшего снизу, что значит весь этот шум, хлопнула дверь, раздалось несколько выстрелов, потом настала мертвая тишина, прерванная голосом Лоре, который отдавал приказания резким, деловым тоном.
