Темнота была страшная, но они не смели зажечь лампу, тем более, что в ответ на голос капитана были сделаны два выстрела, к счастью, безуспешно.
– Я не могу этого понять, – сказал тогда капитан Стодвик, – должно быть, какое-нибудь вероломство. Я не думаю, чтобы это были индийцы. Дач, не нагнал ли нас Лоре?
– Нагнал! – с горечью сказал Дач. – Он все время был здесь с нами.
– Что! – крикнул Паркли.
– Да еще с помощниками.
– Это он мулат? – закричал капитан Стодвик. – Черт его дери! Так мы действительно попались.
Наступило молчание на несколько минут, потом капитан Стодвик опять заговорил:
– Я всегда подозревал… Помните, Поф? Только не мог сказать, что именно.
– Это правда, – сказал Дач, который внимательно прислушивался.
– Теперь не время разговаривать, – с волнением вскричал Паркли. – Мошенник! Негодяй! Провести нас таким образом и в какое время, когда нам только что пришлось завладеть сокровищами. Как подумаешь, что мы трудились для него.
– Еще до этого не дошло, – спокойно сказал Дач. – Мы, разумеется, заперты здесь, Стодвик?
– Да, они нас заперли, – ответил капитан.
– Сколько нас? – спросил Дач.
– Не говорите так, мистер Поф, – сказал Вильсон. – Неужели вы намерены драться?
– А как же иначе, мистер Вильсон, – сурово ответил Дач, – ведь мы должны защищать женщин.
– Прекрасно сказано, – шепнул голос с другого конца каюты. – Я жалею, что я не такой же сильный и здоровый человек, как вы.
– И я также жалею об этом, мой милый, – сказал сквозь зубы капитан Стодвик. – Бедняжка, душа у него сильная, а тело слабое.
– Отвечайте по именам, кто находится здесь, – сказал Дач.
Он поочередно называл капитана, Паркли, доктора, естествоиспытателя и Джона Стодвика.
– Здесь еще есть, кого вы не назвали, – сказал грубый голос.
– Расп! – вскричал Паркли.
– Да, и еще двое матросов, – ответил старик, – только они что-то прикусили языки.
– Кто они? – резко спросил капитан.
– Дик Рольс, – ответил грубый голос.
– Роберт Ленни, – сказал другой.
– Те, кого я подозревал, – шепнул капитан Дачу. – Мы все время думали не на тех.
– Мисс Стодвик лучше с моей женой пойти в переднюю каюту, – сказал Дач, и губы его задрожали, когда при словах «моя жена» он услышал слабое рыдание.
Потом послышался тихий шелест, и все смолкло.
– Не лучше ли нам поскорее взяться за оружие.
– Мы давно взялись бы, Поф, если бы оно у нас было.
– Неужели вы хотите сказать… – повторил Дач, вспомнив, что и его револьвер исчез с полки в каюте.
– Я хочу сказать, что, пока мы занимались серебром, – с горечью сказал капитан, – люди поумнее нас воспользовались случаем. Я искал, никакого оружия не осталось.
Тихий говор пробежал по каюте, а потом наступила тишина. Все стояли в темноте и внимательно прислушивались к звукам наверху. Теперь было очевидно, что поднялась какая-нибудь новая тревога, и до их ушей долетел шум погони за Окумом.
– Стало быть, на палубе остались не одни враги, – сказал Дач. – Кто это может быть?
– Это должно быть или Окум, или мистер Джонс, – воскликнул капитан.
– Наверно, у нас больше верных людей на шхуне? – сказал Дач, который как будто сделался предводителем сопротивления.
– Надеюсь, – заметил капитан.
Потом опять на палубе все стихло, а потом резкий голос отдал какие-то приказания.
В эту минуту Дач почувствовал чью-то руку на своей руке.
– Это кто? – спросил он тихим голосом.
– Это я… Мельдон, – сказал доктор тихим голосом. – Наклонитесь ко мне, мистер Поф.
– Что вы желаете сказать? – спросил Дач.
– Мы будем вынуждены драться, мистер Поф? – шепнул доктор.
– Вы боитесь, сэр? – было ответом.
– Может быть, и это весьма естественно, мистер Поф. Я столько раз видел смерть, что, может быть, научился бояться ее более, чем ее боится грубый моряк или солдат. Но я теперь опасаюсь не за себя.
– Я этому рад, – сказал Дач с насмешкой, ему было неприятно, что его прервали в такое время.
– Нечего насмехаться, мистер Поф, – спокойно сказал доктор. – Я боюсь, что если у нас дойдет до кровавой борьбы, то это будет означать смерть для многих.
– Это верно, сэр, особенно для одного, – пробормотал он, – если я схвачу его за горло. Кто здесь шевелится? – прибавил он вслух.
– Это я, мистер Поф, – сказал грубый голос.
Доктор продолжал шепотом.
– Вы не так поняли меня, мистер Поф. Я хочу сказать, что потрясение может быть гибельно для молодого Стодвика и для вашей жены при слабом состоянии ее здоровья.
– Моей жене следовало остаться, – сказал Дач с горечью, потому что сердился на это вмешательство.
– Ваши слова очень колки, мистер Поф, – холодно продолжал доктор, – и, извините меня, не совсем благородны в такое время. С той самой ночи, как меня позвали к мистрис Поф и когда она переходила из обморока в обморок…
– Вас призывали к моей жене, – сказал Дач, изумленный этими словами, – ночью?
– Да, за мной присылали. Разве вы не знали? В тот вечер, когда вас не было дома…
И Мельдон назвал то число, когда Дач видел человека в комнате жены.
– Нет, нет, – ответил Дач, поняв, что он принял тень доктора, за тень Лоре. – Я… я забыл. Боже, должно быть, я сошел с ума! – пробормотал он.
– Я рад, что пробудил ваше участие, – сказал доктор. – Вы считаете меня навязчивым, но, право, мистер Поф, о ней надо позаботиться. В ту ночь я думал, что она умрет. Если что можно сделать…
– Я понял, – хриплым голосом перебил Деч. – Не будем больше говорить об этом, – прибавил он, горячо пожав руку Мельдона. – Господь да благословит вас за это. Я никогда этого не забуду.
– Ничего, Поф, ничего, – ответил доктор горячо. – Простите, что я немножко рассердился на вас. Я знаю, что вы теперь очень взволнованы.
– Слушайте! – воскликнул Дач.
На палубе поднялась беготня, и опять водворилась тишина.
– Да простит мне Господь! – сказал Дач сам себе.
Несмотря на страшную опасность, в которой они находились, он пробрался в переднюю каюту и шепнул:
– Эстера, сюда!
Со слабым криком радости протянула она руки мужу, потому что в этом голосе было что-то такое, заставившее забиться ее сердце.
– Дач! Дач! – шепнула она, бросившись к нему на шею.
