– Вы вообще в своём уме?.. Да кто вы, чёрт возьми, такой?
Попытка вырвать или вкрутить руку из моих хватких пальцев не увенчалась должным успехом. Из-за чего я снова не сумел сдержать ироничной ухмылки, испытывая эту отчаянную красавицу, можно сказать, уже на физическую прочность. Да, в ней точно не больше пятидесяти пяти кило, и воркаутом она определённо не увлекалась. Нежная фиалка на залитом солнцем поле. Вопрос напрашивался сам за себя – как часто её поливали? И поливали ли вообще? Уж больно хрупкая и действительно нежная.
Видимо, поэтому я снова не удержался от очередного соблазна – скользнуть большим пальцем поверх упругой «мякоти» тёплой ладошки своей жертвы, чтобы исследовать уровень её ухоженности и чувствительности практически уже до конца. И таки, да. Никаких намёков на грубые мозоли или какие-то индивидуальные особенности я там не нащупал. Она даже не успела вспотеть от волнения за это время, а сама ладонь и основание пальцев… м-м… Находись мы сейчас в другой локации и при иных обстоятельствах, я бы перенаправил её хваткую способность в совсем иное место на своём теле.
– Тот, моё золотце, кто тебя только что уволил. И кто не вернёт тебя обратно, даже если ты ему отсосёшь, как минимум на миллион долларов.
Да, меня несло. И просить прощения за это я ни у кого не буду. Даже если вдруг эта красавица окажется внучатой племянницей Елизаветы Второй. На счёт последнего я, само собой, сильно сомневался. Может поэтому и позволил себе очередной контрольный по нежную девичью душу. Точнее, показательно уставился на её грудь, скрытую толстой вязью серого полувера и мысленно прикидывая её истинный размер. Если я не ошибаюсь (а ошибаюсь я очень и очень редко), передо мной красовалась, вернее, безжалостно скрывалась под бабушкиным прикидом, твёрдая троечка с очаровательным плюсиком. Мой любимый размер, который идеально вмещался во всю мою ладонь.
Я бы с большим удовольствием проверил её на упругость и природную форму, но едва ли сумею это сделать прямо здесь, сейчас и в этой жизни. Даже не смотря на то, что мы находились в больнице и играть в гинеколога – самое умное (и святое к слову тоже), что могло прийти тут в голову любому психу вроде меня.
– Вы точно ненормальный! Что вы себе позволяете? Я… я сейчас позову охрану!..
Она даже отступила (вернее, попыталась отступить) от меня где-то на фут назад, но это мало чем ей помогло. Ведь сама первая рискнула меня тронуть. А я, как это для неё ни печально, люблю возвращать долги, порой приумножая их до несоизмеримых масштабов. Проценты они такие – тикают и капают в независимости от степени вашего проступка.
– Господи! Влад! Анна! Вы чего тут устроили? Вернее, не поделили?
Этого, к своему вселенскому сожалению, я тоже не ожидал – услышать голос Спенса, вышедшего из дверей нужной мне палаты в отделении интенсивной терапии за пару секунд до его возмущённого вопроса. Как правило, сюда и днём кого попало не пускают, а уж поздно вечером (как, впрочем, и ночью) и подавно. Странно, что эту Анну пропустили к её без одной минуты бывшему боссу, как какую-то близкую родственницу. И почему Карл ничего не рассказывал мне о ней? Что случилось с его бывшей помощницей миссис Калвер, которую он намеренно оставил у себя после ухода предыдущего генерального директора. Какого, спрашивается, чёрта он вдруг решил её заменить? Ещё и втихую!
– Так ты о ней тоже в курсе, да? – теперь я смотрел на Грейсона, как на главного антагониста всей истории, мечтая вычеркнуть его из общего сценария не то что буквально, а именно физически с применением максимально усиленного рукоприкладства.
Но, как это обычно и бывало, Спенс умел держать лицо при плохой игре, а иногда даже строить из себя истинного хозяина положения. Эта низкорослая с короткой шеей круглолицая сволочь, облачённая в дорогостоящие ткани лучших швейных производителей Европы, никогда и виду не подаст, что она на деле никто, и ни одна пластическая операция и пересадка волос не превратит её в Илона Маска. У Маска хоть какие-то были зачатки терпимой внешности, доставшиеся от матери-модели. Здесь же опустятся руки даже у самых навороченных южнокорейских хирургов.
– Ты пришёл навестить брата, или выяснять со мной рабочие отношения, Влад?
А мы что, куда-то торопимся? Или Карл уже через пять минут отправится домой на своих двоих, поскольку у него нет времени на долгое восстановление и регенерировать за пару часов для него, что два пальца об асфальт?
Вслух, правда, я ничего такого не сказал, но в своём злопамятном суперзлодейском блокнотике галочкой пометил.
– Да, и это по ходу тоже, Спенс!
Я сделал в его сторону пару угрожающих шагов, обходя стороной Анну, но… не отпуская руки пойманной мною первой жертвы. И, конечно же нет, я не забыл о Серой Шапочке ни в коем случае! Ведь все классические Серые Волки оставляют главный предмет своего изначального вожделения на десерт. Почитайте хотя бы адаптированную для детей версию от Шарля Перро или братьев Гримм, если оригинальная покажется вам слишком шокирующей и чересчур взрослой.
– У меня по данному поводу назрел очень даже насущный вопрос. Откуда вы первыми узнали об аварии и каким-таким расчудесным хреном оказались здесь раньше меня?
Я так и потянул за собой не особо сопротивляющуюся Анну, которая время от времени всё же делала тщедушные попытки высвободить своё запястье из мёртвой хватки моей «волчьей» лапищи. Только, увы, поздно она об этом спохватилась. Я ещё даже не начинал проводить над ней свои излюбленные воспитательные меры, одной из которых было моё полное игнорирование и её близости, и всех физических потуг от бьющегося об стекло глупого мотылька.
– А почему ты задаёшь эти вопросы мне, Влад? – Спенс даже глазом не моргнул, когда я над ним навис, сократив между нами последние ярды и мечтая сомкнуть свою занятую чужим запястьем руку на его тройном подбородке, именуемом в миру короткой шеей. – Мне позвонила Анна, потому что не знала, как дозвониться до тебя и мистера Мареша. А ей, как я понимаю…
Впервые Грейсон удостоил своего поверхностного взгляда ту сторону коридора, где находилась онемевшая благодаря моим стараниям девушка. Как будто его вынудили туда посмотреть, как и увидеть там то, что он и до этого тысячу раз до сего момента видел. Никакого намёка хоть на какой-то живой интерес или человеческие эмоции в пустом стеклянном взгляде замороженной во льдах Антарктиды мёртвой сельди. Увы, но до акулы ему было так же далеко, как до Марса и Маска вместе взятых.
– Позвонила миссис Калвер, которая значилась в списке связей Карла, как первое по важности лицо. Но её сейчас, как тебе должно быть известно (или, скорее, неизвестно) нету в столице. Может она тебе тоже звонила и не только одному тебе. Вопросы ещё по данному поводу будут? Или тебе нужны осевые графики с переменными кривыми для наглядной демонстрации твоей полной несостоятельности и безалаберности?
Маленький, злобный засранец! Тошнотворный комок из самых низких человеческих пороков и органических отходов, которые априори не усваиваются ни одним из ныне известных живых организмов. Походу, его можно полностью растворить только в азотной кислоте, и то, ещё не факт.
