Но к ним обратились и Англия с Францией, приглашали в союз. Вена и Берлин пока уклонились и от царских, и от западных предложений. Хотя подписали отдельный тайный договор. Он предусматривал – если русские не уйдут в скором времени из Валахии и Молдавии, Австрия и Пруссия потребуют этого. В случае отказа предпримут давление вплоть до военных действий. Такое же давление, вплоть до войны, намечалось еще в двух случаях – если русские захотят присоединить Дунайские княжества и… если перейдут Балканы. И опять загадка. Ведомство Нессельроде имело отличные связи в Вене и Берлине. Почему же оно «прозевало» договор и не известило царя? Николай Павлович до сих пор пребывал в уверенности, что Австрия, обязанная ему спасением, находится на его стороне.
Он отдал именно такой приказ – на Дунае перейти в решительное наступление и прорываться за Балканы, вынуждая султана к миру. К весне здесь собрали 120 тыс. штыков и сабель. Главнокомандующим был назначен Паскевич. 11 марта наши войска форсировали Дунай сразу в нескольких местах – у Браилова, Мачина и Измаила. Инженерное руководство возглавил лучший специалист, Шильдер. Он обеспечил наведение понтонных мостов. А возле Рущука умело расположил и замаскировал значительное количество артиллерии. Турецкая Дунайская флотилия двинулась сорвать переправы, попала в эту артиллерийскую засаду, и ее почти полностью уничтожили. В короткое время, буквально с налета, были взяты турецкие крепости Тульча, Исакча, Мачин. Гарнизоны не выдерживали бомбардировок и атак, бросали крепости.
Но через 4 дня после начала наступления Англия и Франция объявили России войну. Их флот на Черном море стал захватывать все грузовые и торговые суда под российским флагом. В Константинополе начали высадку их войска. Между прочим, вели себя не лучшим образом – так же, как привыкли обращаться с «туземцами» в Индии или Алжире. Турки, помнившие оккупацию Адрианополя в 1829 г., потом сопоставляли и говорили, что русские враги лучше, чем английские и французские «друзья».
Что же качается планов царя – прорываться на Балканы, то изначально они имели под собой весомую основу. Как и его прогнозы, что в случае войны Османская империя затрещит по швам. Едва распространились известия, что турки схлестнулись с русскими, и особенно о Синопской победе, поднялись греки, еще оставшиеся под властью султана. В январе 1854 г. заполыхало сразу несколько восстаний – в Эпире, Македонии, Фессалии, на Крите. Их негласно поддержал король Греции Отто Фридрих. Греческие офицеры формально увольнялись из своей армии и отправлялись командовать повстанцами. В общем, туркам могло припечь очень жарко. Но Англия и Франция нажали на Отто Фридриха, пресекая подпитку освободительной борьбы. А султану дали свою артиллерию, корабли для быстрой переброски войск. Греки уже приближались к Салоникам, но дорогу им перекрыли французские части, отбросив массированным огнем. Уже в апреле все очаги восстания совместными усилиями были погашены.
А России предстояла жесточайшая схватка. Поэт Ф. И. Тютчев писал: «Давно уже можно было предугадывать, что эта бешеная ненависть, которая с каждым годом разжигалась на Западе против России, сорвется когда-нибудь с цепи. Этот миг и настал… Это весь Запад пришел выразить отрицание России и преградить ей путь в будущее» [120]. Но стоит отметить, что наша страна не позволяла себе европейских приемов информационной войны. Тот же Тютчев написал стихотворения «Теперь тебе не до стихов» и «Пророчество» – они были запрещены. В первом из них поэт назвал противников «богомерзкими народами» со дна «царства тьмы» – было признано, что оскорблять так целые народы недостойно. А в «Пророчестве» он описал, как Константинополь будет взят и в храме Св. Софии снова будет воздвигнут христианский алтарь, призывая: «Пади пред ним, о Царь России, и встань, как всеславянский Царь». Николай лично наложил резолюцию: «Подобные фразы не допускать». Не желал, чтобы даже в стихах пропагандировались завоевательные планы, которых он не имел и в которых его обвиняли [121].
ГЛАВА 34.
ПРОТИВ ВСЕЙ ЕВРОПЫ
Бомбардировка Одессы
Либеральными историками и публицистами был внедрен устоявшийся штамп, как «отсталая крепостническая» Россия проиграла Крымскую (или Восточную) войну «передовым» англичанам и французам. О плохой подготовке николаевских войск, где делался упор только на строевую муштру. А «отсталость» подтверждается «очевидными» примерами. Парусники против пароходов, гладкоствольные ружья против штуцеров Энфилда, бивших на 1250 ярдов, расстреливавших артиллерийскую прислугу, оставаясь за пределами дальности огня наших пушек.
Стоп! Давайте-ка взглянем на эти факты повнимательнее, без предвзятой пропагандистской шелухи. Плохую подготовку русских войск напрочь опровергают их блестящие действия и в персидской, и в турецкой, и в польской, и в венгерской, и в той же самой Крымской войне. Особо стоит разобраться и с «отставанием». Первый пароход появился в США в 1807 г. В России – немного позже, в 1815 г. С 1817 г. отечественные пароходы уже строились вовсю, курсировали по Волге. И первый в мире военный пароход «Скорый» был создан в 1818 г. у нас на Ижорских заводах, на 3 года раньше, чем у англичан. Но первые пароходы были колесными! Их скорость и маневренность была низкой. Огромные колеса по бортам мешали устанавливать бортовую, самую мощную артиллерию. И сами были слишком уязвимыми в бою. Одно попадание ядра, и все.
Поэтому во всех флотах мира главной силой оставались парусные корабли. Паровые шхуны и фрегаты (их называли пароходофрегатами) играли вспомогательную роль. Лишь в 1838 г. в Англии был создан винтовой пароход. И только в 1842 г. Британское адмиралтейство решило вопрос, какие же пароходы лучше, колесные или винтовые. И уже позже выяснилось, что в винтовые корабли можно довольно просто переделывать существующие парусники. Деревянный корпус разрезали примерно пополам, делали вставку с паровой машиной. Тяжелый механизм и котлы заменяли балласт, которым раньше нагружали трюмы парусников для остойчивости. Такая модернизация кораблей развернулась в конце 1840-х – начале 1850-х гг., уже перед самой войной. Хотя на Западе считалось, что и парусники вполне пригодны для боевых действий. Из 51 английских и французских линейных кораблей, участвовавших в войне, 32 оставались парусными, а 19 переоборудовали под паровые двигатели.
В российском военном флоте на начало войны имелось 44 парохода, из них 18 пароходофрегатов и 26 поменьше (до 10 орудий). Но винтовой, 44–пушечный «Полкан» был только один. Еще один, «Архимед», в 1850 г. потерпел крушение (оба были построены на отечественных заводах). Строилось еще 3. Как видим, противники действительно опередили русских. Но всего на несколько лет, и не в плане технического прогресса, а чисто количественно. Впрочем, надо добавить важное уточнение. Ни одного морского сражения с англичанами и французами не было! Потому что по количеству боевых кораблей и огневой мощи британский флот был самым сильным в мире. Французский – на втором месте. Когда они объединились, добавив еще и османский флот, выходить на битву с ними стало заведомым самоубийством. Ход морской войны определили вовсе не передовые технологии, а подавляющее численное превосходство неприятелей!
