Однако под Севастополем в это время враги нацелились на ключевую позицию обороны, Малахов курган. Его значение понимали и русские. Тотлебен позаботился выдвинуть перед ним еще три укрепления, Охотский и Селенгинский редуты, Камчатский люнет. В попытках их захватить французы пролили очень много крови. Лишь в июне, после третьей массированной бомбардировки, они в жесточайших рукопашных овладели этими укреплениями. 18 июня грянул генеральный штурм. Но завершился он русской победой. Предполье перед Малаховым курганом и батареей Жерве, несколько раз переходившей из рук в руки, было сплошь завалено телами французов. Англичане лежали перед 3–м бастионом, который они безуспешно атаковали с начала осады. Неприятели потеряли 10 тыс. человек, у них погибли 3 генерала. У русских выбыло из строя 4800 убитых и раненых.
Хотя теперь французские позиции были совсем рядом с Малаховым курганом. Одна из пуль пуля смертельно ранила вице-адмирала Нахимова. Ранение получил и Тотлебен, но и лежа в постели, руководил инженерными работами. А вражеское руководство совсем скисло. Штурмовать больше не решалось. Наполеон III в хвост и в гриву честил Пелисье, собирался отправить в отставку и запретил ему любые активные действия. Ну а позиционное перемалывание гораздо больше изматывало осаждающих, чем осажденных. Тем более что приближалась осень с холодами, непогодами, болезнями. К сожалению, вмешался новый царь.
Окружение накрутило его, и он прислал повеление созвать военный совет, «предпринять что-либо решительное, дабы положить конец сей ужасной бойне». Главнокомандующий армией Горчаков был против битвы, но повиновался. 4 августа нанесли удар на Черной речке. Однако силы французов значительно превосходили, они занимали сильные укрепленные позиции на Федюхиных высотах. Русские под шквальным огнем все же ворвались туда, но уже поредели, и их вышибли контратакой. Полегли более 2 тыс. наших воинов (в том числе 3 генерала), 4 тыс. были ранены. Неприятельские потери оказались куда меньше, 350 погибших и полторы тысячи раненых. Паскевич правильно оценил сражение: «Оно принято без цели, без расчета и без надобности и, что хуже всего», лишило Крымскую армию возможности «предпринять что-либо впоследствии».
А самым пагубным результатом стало то, что неприятели снова воспрянули духом. Пелисье одним махом «реабилитировался» перед своим императором и общественным мнением, уже на следующий день начал подготовку к новому штурму. 27 августа враг всеми силами ринулся на приступ. Причем на всех участках атаки снова отбили. Кроме одного. В свирепой драке, не считаясь с потерями, французы захватили Малахов курган. Он господствовал над Севастополем, с него простреливались и город, и бухта. Дальнейшая оборона Южной стороны потеряла смысл. Но даже к такому повороту русские оказались готовы! Еще за 12 дней до штурма по проекту генерала Бухмейера был построен (и освящен!) уникальный мост на плотах, протянувшийся почти на километр, через всю севастопольскую бухту.
Ближайшей ночью все защитники в полном порядке были выведены на Северную сторону. То, что осталось от города после бомбардировок, зажгли. Пороховые погреба взорвали. Последние корабли, находившиеся в Севастополе, затопили. А французов и англичан настолько измочалили, что они вообще не могли преследовать! Осторожно вступили в город только через 3 дня! Колоссальными усилиями, затратами и жертвами они овладели… грудой развалин. И взяли-то не Севастополь! Всего лишь южную его часть со скороспелыми земляными бастионами, построенными в спешке.
Северная сторона была меньше по площади, но как раз там располагались долговременные мощные форты и батареи с каменными казематами! На Северной стояла и вся русская армия, полностью сохранившая боеспособность. В общем-то, говорить о взятии Севастополя в 1855 г. столь же нелепо, как говорить о взятии Сталинграда в 1942 г. – там удержалось куда меньше. По факту получалось, что французы и англичане за 350 суток сражений заняли только предполье перед главными твердынями! Но они полностью вымотались, были обескровлены. Просто пассивно остановились и отдыхали.
Под Севастополем наступило полное затишье, будто война закончилась. А неприятельское командование очутилось в тупике. Возобновлять штурм, лезть на Северную сторону оно даже не пыталось. Развернуть наступление вглубь Крыма – тем более. Отрежут от побережья, и конец. Однако у вражеской коалиции, особенно у англичан и турок, была еще одна заветная цель – Кавказ. Соединиться с мюридами Шамиля, поднять против России всех горцев и отторгнуть от нее весь здешний край. Эту операцию почему-то не упоминают в учебниках, хотя она была стратегически важной для всего хода войны.
Лучшие войска, высвободившиеся под Севастополем, погрузили на корабли. 6 тыс. французов и англичан в сентябре высадились на Тамани. Второй десант наметили у Голубицких хуторов. Они должны были занять устье Кубани, чтобы ввести туда неприятельскую флотилию и вместе с ней наступать вверх по реке. А навстречу ударит местный князь Сефер-бей, у него было 7 тыс. всадников, и к нему из Анапы горными тропами провели 2 батальона турецкой пехоты. Атаками с двух сторон будет захвачен Екатеринодар, русских это деморализует, а весь Кавказ после такой победы взорвется войной. У царского командования на Северном Кавказе оставалось очень мало войск. Но замыслы врага оно разгадало и действовало блестяще.
Против целого корпуса на Тамани выделили лишь отряд черноморских пластунов, 240 человек. И они так умело изображали крупные силы, что англичане и французы поверили! Сидели на своем плацдарме и не осмелились двигаться вперед. А наличные русские части были сосредоточены в другом месте, у Темрюка. 12 сентября эскадра противника подошла к Голубицким хуторам. Заговорила вся мощь ее артиллерии, готовили десант. Тут-то и пригодился собранный кулак. Бой приняли, англичан и французов отразили, зацепиться на берег так и не дали. И продвижение Сефер-бея русские отслеживали, перекрыли ему дорогу. Он 6 дней бросался в атаки то у Джигинской батареи, то у Варениковской, полностью положил оба турецких батальона и немало своих джигитов, но его разбили и прогнали. А потом все русские войска стали стягиваться к Тамани. Обнаружив это, враги предпочли эвакуировать свой корпус. Да и прорываться ему было уже не к кому.
Но в Сухуме изменил местный начальник, грузин Михаил Шервашидзе. Там смогла беспрепятственно высадиться еще одна группировка, 40 тыс. турок Омер-паши. Он двинулся в Грузию, дошел до Зугдиди. Однако наперерез ему уже выдвигали все, что было под рукой, гарнизоны, казачьи команды. В боях на р. Техури врагов остановили. А простые грузины вовсе не были изменниками и не сочувствовали им. Они развернули против турок партизанскую войну. Омер-паше пришлось отступить в Сухум.
Что ж, англичане с французами опять искали успехи полегче – и там, где можно использовать господство своего флота. Русские флотские учреждения и склады эвакуировались в Николаев, там находились и судоверфи. В октябре туда направили все вражеские морские силы на Черном море, аж 80 кораблей. Подступы к Николаеву прикрывала старенькая, еще суворовская крепость Кинбурн: 50 легких пушек и 1500 солдат генерала Кохановича – в основном необстрелянных новобранцев. На Кинбурнской косе высадились 8 тыс. неприятелей, а вся армада бомбардировала крепость двое суток. Снесла стены, сгорело все, что могло гореть. Русские отстреливались, пока было чем, а когда раздолбали последние их батареи, капитулировали.
