«На основании доверенности № 843Е31М, действующей до 175 года Илона, Хуан Свиридов является сотрудником Дотационной Службы на должности «младший помощник отдела логистики». Занимает текущую позицию с 172 года Илона, и его полномочия действительны по настоящее время».
Черт. Гражданин. Знал ли ты, Хуан, кого развозишь по приютам? Если нет, тогда, очевидно, знал тот, на кого ты работаешь. Вернее, работал.
Меня не съедало чувство вины или что-то вроде этого, но некий импульс заставил пролистать ленту обратно до графы возраста. Парню был двадцать один год. Мог ли я не убивать его? Неужели из-за того, что так рьяно нырнул в работу, чтобы просто быстрей забыться, я потерял хватку? Может, меня выбила из колеи кадет Эбберт, явно призванная на замену? А я так хотел показать, что эта работа не для неё, решив, будто горы трупов будут выглядеть убедительнее, чем простой совет от бывалого Ликтора: «Убирайся, пока есть возможность! Уходи, пока не свихнулась! Беги, пока тебе не начало нравиться». Ведь, вернув доступ к камерам, я вполне мог попросить Геру заглушить двигатель пикапа удаленно и просто поймать парня. Нет. Я сделал все правильно. По всем признакам они были в сговоре. Был ли Хуан в курсе, чем занимались возимые им Туши, или нет – уже неважно. Он, так или иначе, соучастник. Если он был с ними заодно, то есть целый ряд причин, почему у меня имелось право застрелить его.
Причина первая. Если у их главаря имелся доступ к включению/отключению камер, то мог быть и у человека, который остался на улице ждать всех в фургоне, а значит, он мог знать, что я иду, и, даже если бы удалось оперативно заглушить двигатель его фургона, он либо успел бы сбежать, либо был бы готов к встрече.
Причина номер два. Туши были вооружены, значит, и водитель мог держать руку на рукояти пистолета, а это еще один довод против того, чтобы давать возможность сопротивления аресту. С камер Гера вряд ли полностью смогла бы просканировать человека в фургоне, а при использовании дрона сильно возрос бы шанс обнаружения.
Третья причина. Мы имеем дело с организованной преступностью. Шпана так не готовится, а тут был не просто план и оснащение – проводился анализ предыдущих действий и вносились корректировки. И этим наблюдателем со стороны вполне мог быть тот, кто остаётся ждать на улице. Быстрые жесткие меры просто необходимы.
Последняя же причина – это кадет. Действия этой банды не только точны и спланированы, но и довольно фанатичны, жестоки. Если бы я не справился с поимкой Хуана, Лина Эбберт, стаж оперативной работы которой один день, конечно, могла бы стать героем, поймав и главаря, и его сообщника, но, скорее всего, имея в арсенале тазер и дубинку, вряд ли сподобилась бы что-то противопоставить этим мясникам.
А значит, помимо наших жизней, под угрозой была семья Викшиных и прятавшая их семья Славянко, а также информация, которую может поведать мистер Гочи́.
– Сэр?
Поэтому меня не съедает чувство вины, Хуан. Но я найду ответственного и покараю – это моя работа.
– С–сэр? – донеслось в паре метров от меня. – Все в порядке? Стражи будут с минуты на минуту.
Кадет держала подозреваемого за дубинку, просунув её между связанных сзади рук, а другой рукой, на манер мотоциклетного, сжимала снятый боевой шлем. Лину чуть потряхивало, и она часто и прерывисто дышала. Ее волосы были немного взъерошены. Но явных признаков насилия я не обнаружил, что не скажешь о мистере Гочи́. Его лицо опухло от ударов, а волосы свалялись из-за запекшейся крови.
– Что это с ним?
– Последствия оглушающе-болевого действия тазера. Электрический ток вызвал сверхбыстрое сокращение мышц, что привело к кратковременной потере работоспособности. Поэтому подозреваемый упал с лестницы. Раз или два. Или каждый лестничный пролёт, – отрапортовала кадет, слегка запыхавшись, хоть и попыталась выглядеть невозмутимой. – О! Вы же стреляли из соседней квартиры по водителю фургона! Что с ним?
– Когда пускаешь пулю в лицо человеку – он умирает. Это побочное качество выстрела, знаешь ли. – Произнёс я будничным тоном, попутно доставая последнюю голо-таблетку и бросая её перед водительской дверью.
– Мы поедем на допрос, товарищ Ликтор?
Напоследок заглянув в салон, я из-за обилия красного стекла не сразу заметил некое устройство наподобие электронного ключа допуска, воткнутое в навигатор. На дисплее отображалась бегущая паутина улиц, а точка, обозначавшая пансионат, из которого мы только что вышли, мигала красным. И эта точка была далеко не конечной на этом «убийственном» маршруте. Вытаскивать эту липкую дрянь не очень хотелось, да и кто трогает вещи покойника на месте преступления? Но я не вспомнил никаких входящих писем от Дотационной Службы у первых жертв предыдущего пансионата, и моя паранойя всё же заставила брезгливо вытащить устройство и бросить на чистую область водительского кресла, где ранее сидел Хуан. Не хватало, чтобы и эти данные пропали.
– Нет. Мы дождемся, пока стражи всё оцепят и тщательно проверят, а затем Гера проанализирует данные. Нужно знать, что спрашивать. Не находишь, товарищ кадет Лина Эбберт? – она не смутилась, продолжая смотреть на меня. – К тому же я не повезу в своей машине эту мерзкую Тушу.
– Ясно. – Из-за угла начал доноситься шум приближающегося автобуса и нарастающий гул из динамиков. – Значит, завтра с утра мы продолжим в участке?
– Ага…
– Уважаемые граждане! Без Паники! Прибыли стражи! – хрипота рупора постепенно превращалась во что-то осмысленное.
– Осталось заехать в пару мест, и на сегодня мы закончили. – Успел крикнуть я кадету.
– Просьба оказывать полное содействие стражам Эфеса! «Служа Закону – служим народу!» – эта мантра продолжалась до тех пор, пока даже наши собственные мысли не были заглушены. Если повторять почаще и громче, никто не посмеет усомниться в правдивости сказанного, ведь так?
Из остановившегося автобуса выскочили где-то с десяток ботов, удостоенных называться стражами Эфеса. Они, лязгая металлом, оцепили округу и замерли. Все громкоговорители резко прервали свой призыв, и из автобуса, не с первого раза, но всё же достаточно энергично, спустился грузный человек с визором на голове и в неприятно облегающем комбинезоне со знаком Эфеса на правом плече.
– Оцепить место преступления! – боты зашевелились и забегали. – Никого не впускать и не выпускать! Начать сканирование.
Этот маленький человечек был Оператором. Практически все работники Эфеса были Операторами. Именно они несут закон и порядок, удаленно переключаясь между сотнями стражей-ботов по всему городу, контролируя их действия через Сатус. Вокруг Стража кровь, трупы и дерьмо, а ты лежишь в кресле под кондиционером, управляя процессом лишь на расстоянии. Параллельно этому, ты лениво раскидываешь на втором экране очередную партию «Скрубла
16», напевая прилипчивый мотивчик. Сказка, не иначе. Однако этот Оператор был другим. Отличался он как минимум тем, что его Сатус находился не на предплечье, а у основания позвоночника, куда и вели провода от массивного визора.
