Виктор давил на нее взглядом, пока Лилия совсем не успокоилась.
Он оделся, пятерней причесал волосы и сказал:
— Я так просто людей не убиваю.
— Я не могу заказать тебе Глеба.
— Понимаю. Но если вдруг, то я готов.
Виктор выглядел очень убедительно. Волевой взгляд, уверенность в каждой черточке лица. Но Лилия уже знала ему настоящую цену. Он умел казаться крутым, не более того. Актерская игра на высоте. Даже Матвей не всегда казался таким внушительным. Но у того слова никогда не расходились с делом, а этот — балабол.
— Не надо, — сказала Лилия и качнула головой.
Она уже играла с огнем, обожглась и больше не хотела экстрима. Даже если Глеб ее бросит, то Лилия не станет ему мстить.
— Тебе видней, — заявил он и вдруг услышал:
— Ты больше не приходи, не надо.
— Почему это? — Виктор нахмурился.
— Я больше не хочу ни с кем, ни с тобой, ни с Матвеем.
— С Матвеем? — Виктор в раздумье потер пальцами подбородок.
Лилия стремительно поднялась с дивана и, сдерживая смешок, подтолкнула Виктора к выходу. Она ведь не выдержит, рассмеется, если этот неудачник замахнется на Матвея, а именно к этому он как раз и подходил. Пусть проваливает, и чем скорее, тем лучше.
Пьяный мужик своему языку не хозяин. Глеб подумал об этом с опозданием. Он уже поделился планами с Холодовым. Избавиться от Лильки, жениться на Василисе. Пусть одна мучается в аду, а другая — под венцом, рядом с ним. Может, Глеб и был влюблен в Василису, но счастливой жизни ей не желал. Потому что она виновна в смерти его отца!
— Сильно сказано, — произнес Холодов.
Он смотрел на Глеба как на серьезного, мудрого собеседника, но в уголках его глаз пряталась лукавая улыбка. Глеб не видел ее, но чувствовал.
Ему ясно было, что Холодов нарочно раздразнил его, в который уже раз объяснив, какой лакомый кусок они потеряли. Новокурский комбинат мог приносить им солидную прибыль. Глеб подумал, что неплохо было бы жениться на Василисе и вернуть отнятое. Холодов предложил выпить, и его развезло. Нахлынула боль утраты, захотелось наказать Василису за отца.
— Но как избавиться от Лилии? — спросил Холодов.
— С ней расправится Матвей.
— Как?
— Он же ходит к ней. Непременно еще раз зайдет. А Лильку потом найдут… — Глеб выразительно провел пальцами по горлу. — Хотя на самом деле ему совсем не обязательно ее убивать.
— Это сделает кто-то другой?
— На Матвее уже столько косяков, клейма ставить негде. Его лет на двадцать закроют.
— Василиса останется одна.
— Я уже подобрал к ней ключик. Осталось только вставить его, — выдал Глеб и похабно усмехнулся.
— Сначала Лилия.
— Нужен специальный человек, — сказал Глеб.
Холодов знал, что Глеб не располагал таким человеком. У него не было выхода на Виктора, да и не стал бы он обращаться к этому неудачнику.
Глеб качнул головой, закрыл глаза. Он хотел спать. Конечно же, с Лилькой и Матвеем нужно было решать, но ему что-то не хотелось ломать голову, во всяком случае сейчас.
— Есть у меня один вариант, — сказал Холодов.
Глеб открыл глаза и с надеждой посмотрел на него. Вот было бы славно, если бы все произошло как в сказке. Он загадал желание, кто-то взмахнул волшебной палочкой, и оно сразу исполнилось.
— Может, у тебя есть человек, который смог бы поговорить с ним, обсудить вопросы? Тебе светиться совсем не обязательно.
— Нельзя светиться, — сказал Глеб.
— Нужен посредник.
— У меня есть только ты! — Глеб красноречиво глянул на Холодова.
Но тот отрицательно мотнул головой. Нет, он тоже не хотел подставляться. Глеб сам должен был все сделать, если хотел быть похожим на своего отца. А он этого желал.
День рожденья — грустный праздник, особенно если отмечается юбилей покойника. Маме Василисы исполнилось бы завтра сорок. Отцу через три дня — сорок шесть. Обе даты они решили отметить в один день, в том самом месте, где произошла трагедия.
Матвей не прочь был перебраться на Рублевку, в дом, где сначала погибли родители Василисы, а затем получил по заслугам Рубахов. После того как он сам же и разделался с налетчиками, они с Василисой поставили крест на этом доме, но на продажу его выставлять не стали. Василиса всерьез считала, что здесь живут души ее родителей. Они предупредили их об опасности. Именно поэтому бандиты Горлача ничего не смогли с ними поделать.
— Хотел бы я знать, кого в этот раз принесет, — сказал Матвей, подошел к окну, глянул на парня, стоявшего у ворот.
Он обзавелся личной охраной. Олег Кирьянов, Женя Пронов, Миша Стегунов будут служить ему верой и правдой, никаких в том сомнений. Они уже показали себя в деле, подставили Селиванова под удар, а сейчас сторожили дом, в котором им предстояло провести уик-энд.
— У тебя же охрана, — разглядывая на свет бокал с виски, сказала Василиса.
Пила она неохотно, но уже слегка захмелела.
— Дело не в охране, а в очередности, — сказал Матвей, возвращаясь к столу. — То одно, то другое.
— На очереди третье? Или пятое-десятое?
— Не знаю. Шумаков голос подал, Пухнарь на процент от дохода претендует.
— А разве Пухнарь не успокоился?
— Пока вроде затих, — ответил Матвей.
Пухнарь реально взялся за дело, перебил на себя бизнес Горлача, расширил его. Поставки лома росли день ото дня.
— Но денег много не бывает.
— Глеб ему свою визитку дал, — вспомнила Василиса.
— Пухнарь ему поверил, — сказал Матвей. — Думал, что комбинат в консорциум вольется. Слово-то какое красивое.
— Правильное слово. Временное объединение. Глеб нам комбинат на время вернул. Он думает, что на один день.
— Он отца похоронил.
— А я и отца, и мать.
Матвей кивнул, наполнил бокал и выпил, не чокаясь.
Глава 8
Глеб едва держался на ногах. Глаза пьяные, перегаром за версту несет. Карман на пиджаке оторван, губа слегка опухла после удара. Он в ночном клубе был, отрывался, неплохих люлей отхватил, а бабу снять не смог, но Лилия спасла положение. Только с ней он и мог продолжить ночные приключения.
Так Глеб и поступил, как зверь на нее набросился, и в хвост, и в гриву.
Она-то, конечно, дотерпела, но потом повернулась к нему спиной и сказала:
— Козел ты!
От обиды на ее глаза навернулись слезы. Матвей бросил, Глеб видел в ней резиновую бабу, с которой можно не церемониться, Виктор — точно такое же ничтожество.
