— Поехали домой.
— Домой, — буркнул Пухнарь, подбородком касаясь груди.
В этом положении он и замер. Перебрал Пухнарь основательно. Надо было брать себя в руки, пока не поздно, а потом потихонечку отправляться к себе. Там у него немногим хуже, чем у Матвея. Он строил свой дом вместе с рабочими, они — руками, а он — душой.
Пухнарь не заметил, как заснул. Когда он открыл глаза, Марины рядом с ним не было. В зале стало потише, народу поменьше, даже музыка не играла.
Матвея за столом не было. Василиса сидела на прежнем месте, с подружкой своей о чем-то терла. Вызвала она ее из Москвы, крестной матерью записала. Как будто Марина не могла ребенка крестить. Нуда, конечно. Она же шлюха.
Пухнарь вскочил как подстреленный, огляделся. Ни Марины не видно, ни Матвея. Одна — шлюха, другой — кобель. Вот и где они сейчас?
Матвея он обнаружил у входа в ресторан, у елочки, и ведь не ошибся, рядом с ним была Марина. Стоят, курят, о чем-то разговаривают. Она улыбается ему, глаза веселые, прямо как у сучки после случки. Видно, что только-только из-под елочки выбрались. Матвею даже напрягаться не пришлось, Марина сама все сделала.
— Эй! — Пухнарь схватил Матвея за плечо и вдруг понял, чем это может закончиться.
Матвей мог заблокировать ее, повернуться к нему и выкрутить за спину. Пухнарь знал, как это бывает, поэтому резко подался назад.
Но Матвей и не думал хватать его за руку.
Он медленно повернулся, улыбнулся с иронией хозяина жизни и сказал:
— Илюха, ты чего?
— А ты чего? — Пухнарь махнул рукой, как будто отгонял друга, который пытался удержать его.
При нем никого не было. Тук и Бычок остались в зале, Фанфан куда-то пропал, а больше никого из его команды Матвей не приглашал.
— Илюха! — Матвей улыбался, но в глазах у него уже зажегся красный свет.
Он очень просил Пухнаря остановиться, не идти против правил.
— Илья! — Марина взяла его за руку.
Пухнарь грубо оттолкнул ее. Она не удержалась на ногах, упала.
— Шлюха!
— Это, конечно, не мое дело, — слегка наклонив голову, медленно проговорил Матвей.
— Не твое!..
— Давай ты сейчас тихонько извинишься перед женой.
— Да пошел ты!.. — Пухнарь вскинулся, поднял руки.
Но Матвей ударил его еще до того, как он смог закрыться. Боль, шум, чувство полета — все смешалось в одном сумасшедшем клубке. Кто-то хохотнул, где-то заиграла гармонь, перед глазами треснул фейерверк, рассыпался на сотни огней. Потом стало тепло и тихо.
Как будто кто-то выключил свет.
Холодов умел держать себя в руках, ни одна черточка не дрогнула на его лице.
— Вам совершенно не обязательно проводить анализ финансового состояния. Я могу предоставить подробный отчет по всем показателям. Как только развею ваши подозрения, сразу же подам заявление об уходе.
— Подозрений как таковых у меня нет. — Глеб чувствовал себя неуютно, сидел как на иголках.
Ему хотелось подняться и уйти, а еще лучше — отмотать время назад. Ясно же, что Холодов приносил куда больше пользы, чем вреда. Дела у него шли отлично, он стремился к новым высотам, а Глеб ставил ему подножку, сам же себя бил ножом в спину.
Все из-за Лильки. Нашел кого слушать.
— Отчет будет готов завтра, — сухо сказал Холодов и посмотрел на Глеба как-то странно, будто сквозь него.
Понятное дело, что обиделся. Но он не пытался удержаться в своем кресле, не вспоминал, как они вместе ходили по тонкому льду, не угрожал. А ведь Холодов много знал. Одно только неудачное покушение на Лильку чего стоило.
— Все бумаги за прошедший квартал у меня есть, — сказал Глеб. — Этого хватит.
— Я предоставлю отчет обо всей проделанной работе.
— Хорошо. А заявление писать не нужно.
— Хотите, чтобы меня уволил совет директоров?
Глеб озадаченно провел пальцами по щеке. Он действительно намеревался собрать совет директоров, чтобы сместить Холодова, но ведь думал, что будет борьба за место генерального.
— Я уйду сам.
— Зачем уходить? Мы сумеем работать вместе. Вы можете занять место моего заместителя, Ролан Васильевич. Я генеральный директор, вы — исполнительный.
Глеб изначально был настроен на такой вариант, но Лилька отговаривала его. Она считала, что он не сможет работать на равных с Холодовым, не выдержит конкуренции с ним, снова отойдет в тень. Ее это не устраивало. Но ему не очень-то и хотелось быть на первых ролях. Это ведь не просто. В этом случае Глебу придется самостоятельно принимать важные решения.
Холодов думал недолго.
— Я согласен, — через силу проговорил он.
Под красивой попкой должна быть такая же машина. Лилия стремилась к справедливости подобного рода, и у нее это получилось. Но просто богатой жизни ей уже было мало, хотелось чего-то большего. Лильке надоело быть столбовою дворянкой. Почему бы не стать вольною царицей?
— Лучше что-то, чем ничего, — сказала она, с едва заметным расстройством посмотрела на Глеба и быстро переключила взгляд на дорогу.
Машина под ней новая, ретивая как табун из пятисот лошадей. Чуть зевнешь и окажешься в кювете.
— Ничего? — возмутился Глеб.
Он сидел рядом как ее муж, пассажир, но не генеральный директор крупного объединения. Ни лимузина, ни личной охраны, а ведь давно пора.
Глеб вел себя как типичный студент-мажор. Институт вроде бы закончил, а работать не хотел. Обзавелся должностью, кабинетом, наделал себе визиток, ходил, кичился, дескать, я председатель совета директоров горно-металлургической компании! А ведь это не должность, а положение. Куда тебя положат, там ты и лежишь.
Больше всего Глебу нравилось лежать на диване перед компьютером. Иногда он устраивал себе развлечения, снимал девочку через интернет, вызывал ее на квартиру.
Лилии приходилось делать вид, что ее это не трогает. Она и на самом деле не ревновала Глеба, но его блуд ее не устраивал. Рано или поздно она положит этому конец, окончательно приручит Глеба и возьмет его на поводок.
— Это победа! — продолжил он разговор.
— Не знаю, — сказала она и пожала плечами.
— Мне без Холодова сейчас никак.
— И без него много спецов, которые тебе в рот смотреть будут. А так ты Холодову туда заглядываешь, заискиваешь перед ним.
— Вовсе нет.
— Да!
— Вообще-то, он мне как отец. — Глеб нахмурился, переваривая собственные слова, сам понял, что спорол чушь.
— С охраной вопрос решил? — спросила Лилия.
