Он позвонил Кирьянову, велел усилить охрану, а сам обошел дом. Мало ли, вдруг где-то притаился киллер? Уж они-то с Василисой знали, как это бывает.
Матвей вернулся в сауну.
Василиса была уже в банном халате. Она обняла его, прижалась к нему.
— Страшно? — спросил он.
— Тревожно.
— Ничего не бойся.
— Тревожно, — повторила жена. — И привычно. Аж нервы щекочет.
Матвей ощутил знакомую дрожь в ее теле и понял, что причиной этого был вовсе не страх.
— Где щекочет?
— Везде.
Василиса сама скинула халат и крепко прижалась к Матвею. Давно в ней так не поднималась температура, не колотилась она в страстном ознобе. Наверное, опасность ее возбуждала. Если так, то спасибо Пухнарю.
Ночь, тишина, сырая прохлада от реки. Ни клева, ни лова, только лягушки с берега в воду прыгают.
Удочки у Пухнаря не было, его интересовал совершенно другой клев. Пацаны в ожидании затихарились по углам, чихнуть не смели.
Но все напрасно. Никто не пришел со стороны, не будет стрелки.
Пухнарь подал знак.
Первым из бани вышел Бычок и сразу шмыгнул в кусты. Тук направился следом за ним.
— Вспугнули мы их, — сказал Пухнарь, закуривая.
— Кого их?
— Да я и сам хотел бы узнать.
— А может, Маринка придумала?
— Зачем? — вскинулся Пухнарь.
В Маринке сомневаться мог только он. Всем остальным полагалось молчать в тряпочку.
— Чтобы жизнь медом не казалась.
— Машина была. Синий «Форд» с московскими номерами.
К счастью, Марина и номера запомнила, и марку машины определила. Пухнарь мог бы весь город на уши поставить, чтобы найти москвичей, но не стал этого делать, боялся вспугнуть клиентов. Но теперь руки у него были развязаны, и пацаны уже находились на низком старте.
— Искать надо.
— Этим мы сейчас и займемся, — сказал Пухнарь. — Я этих фраеров из-под земли достану.
— А потом они обратно отправятся, — чиркнув зажигалкой, с усмешкой сказал Тук.
Пухнарь провел взглядом по лунной полоске, светящейся на воде, и заявил:
— Потом в реку.
— Место здесь проклятое. Они по ночам приходить будут.
— Пусть приходят. Лишь бы от нас не ушли.
Пухнарь щелчком пальцев отстрелил от себя сигарету, проследил за кувыркающимся светлячком и крикнул, собирая до кучи братву.
Пухнарь позвонил утром. Матвей намыливал щеки, когда Василиса подала ему трубку. Она скептически усмехнулась и стукнула пальцем по дисплею, но в ее взгляде сквозила тревога. Пухнарь действительно мог устроить им бутафорию, но вдруг беда на самом деле стучится в дверь?
— Я тебя не разбудил? — осторожно спросил Пухнарь.
Матвей пренебрежительно усмехнулся. Лебезит Илюха, значит, дело нечисто.
— Нет, бритву точу, — ответил Матвей и свободной рукой взял с полочки фирменный станок.
— Какую бритву?
— Опасную. Что там у тебя?
— Да пока ничего. Ушли эти гады. — В голосе Пухнаря сквозила досада.
— А приходили они?
— Нет, не приходили.
— Как же они тогда ушли?
— Думаешь, что их не было?
— Я сейчас занят, давай потом поговорим.
— Думаешь, стало быть. А мы тетку нашли, у которой они жили. Она их паспорта смотрела. Один Валентин, другой Гена. Все сходится.
— С чем сходится?
— «Форд», на котором они были, на Валентина Сороковникова оформлен. Мы тут уже через ГИБДД пробили.
— Это хорошо.
— Я же депутат!
— А Сороковникова упустил.
— Ничего, я его в Москве достану. Прямо сейчас выезжаем.
— У какой тетки они жили?
— Приютила их тут одна. Улица Орджоникидзе, дом восемнадцать. Чащина ее фамилия.
Матвей закончил разговор с Пухнарем.
Василиса протянула руку, взяла у него телефон. В глазах у нее застыли вопросы и волнение.
— Пухнарь говорил о гостях из Москвы, — сказал Матвей.
«Надо будет Кирьянова озадачить. Пусть он к Чащиной съездит, в глаза ей посмотрит. Вдруг подставная?» — подумал он.
— По нашу душу?
— Странно все это. Подошли к Марине, сказали, что им нужно поговорить с ее мужем. Перед ней машину засветили, а перед хозяйкой дома, где жили, — паспорта. Да. — Матвей смахнул пальцем крохотную каплю крови с подбородка.
Рука его не дрожала, но бритвой он порезался. Слегка, но тем не менее.
— На встречу с Пухнарем эти типы не пришли, знали, что их там возьмут за жабры.
Не могу понять, что это за провокация, кто ее устроил.
— Может, все-таки Пухнарь химичит?
Матвей помнил, как Пухнарь знакомился с Мариной в сауне. Знойная женщина, не вопрос. Сейчас у него был повод подъехать к ней, когда она одна дома, поговорить с ней не только о делах. Но эта мысль даже не задела струну на его флагштоке. Мужское знамя в нем даже не трепыхнулось. Так что зря Пухнарь ревновал его к своей Марине.
— Он химичит. Или с ним.
— Кто?
— Не знаю, надо разбираться.
Матвей побрился, позавтракал. Сегодня рабочий день, машина уже под парами. Пришло время ехать на завод.
— Может, останешься? — спросила Василиса, обвив руками его шею.
— А как же работа?
На ум Матвею пришел анекдот о рыбаке. Собрался мужик уходить за карасями, шлепнул спящую жену по заднице раз, другой, третий. Понравилось ему, возбудился он. И зачем нужна эта рыбалка?
— А если мне страшно? — Василиса кокетливо повела бровью.
— Рано бояться. Враг еще только прощупывает почву.
— Все равно страшно. А еще страшней бояться без тебя. — Взгляд Василисы затуманился.
— А со мной?
Ее возбуждение окончательно передалось ему.
— Я хочу бояться с тобой прямо сейчас, — прошептала она.
— Ну, хорошо.
Матвей уже поставил задачу Олегу, но к Чащиной тот еще не отправился. Сначала он должен был сопроводить его на комбинат, а потом уже приступить к делу. Но раз уж Матвей решил отложить поездку, то Олег отправится в город без него.
Он отпустил Олега и Женю, сам закрылся с Василисой в спальне и слышал, как выезжала машина. Двигатель работал тихо. Ворота открылись почти беззвучно, зато слегка хлопнули, когда закрывались.
