Матвей не прочь был взять к себе на службу Саню Шаркунова, но ему пришлось заняться и его товарищами. Он увеличил штат заводской охраны за счет репневских ребят, которым Глеб Рубахов отказал в доверии, хотя и понимал, что тот запросто мог уволить кого-то из них чисто из хитрости. Как Матвей внедрил в его окружение Шаркунова, так и он мог организовать засланного казачка. Впрочем, Матвей пока и не думал приближать к себе этих ребят. Сначала они должны были пройти проверку.
А с личной охраной у него возникла напряженка. Женя Пронов находился в тяжелом состоянии и был на вертолете отправлен в Москву. Олег пострадал куда меньше, но и он пока не мог вернуться к исполнению своих обязанностей.
Впрочем, несмотря на это, дом охранялся хорошо. Пухнарь при всем желании не смог бы пройти к Матвею без доклада.
Пухнарь вернулся из Москвы вечером и сразу отправился к нему. Матвей принял его на открытой террасе.
— Ты правильно все понял. Это подстава, — сказал Пухнарь, отхлебнув из кружки глоток холодного пива. — Слишком уже легко мы вышли на Холодова. Как по нотам.
— Вопрос в том, кто тут композитор и дирижер, — с усмешкой проговорил Матвей.
— Ноты Сороковников написал. Его баба их сыграла вслепую, сама того не зная. Не подбивал ее Сороковников на подставу. Он умно сделал, снял эту особу, поселил в своей хате, подстроил разговор с Холодовым.
— Но самого Сороковникова ты не взял.
— Так, может, он здесь? Кто-то же поднял Женю на воздух. И тебя могли.
— В городе он уже вряд ли, — сказал Матвей. — Может, где-то в окрестностях бродит.
Он подключил к розыску всех, кого только мог. Местная милиция на ушах стояла. Новокурск — город небольшой, все на виду, во время большого шухера спрятаться нереально.
— Я так думаю, Холодова кто-то подставляет, — произнес Пухнарь.
— Кто?
— Не знаю.
— Есть у меня догадка, — сказал Матвей.
Неспроста же Рубахов-младший бортанул репневских ребят. Матвей говорил с ними. Саня уверял, что Глеб кричал на него, угрожал ему расправой. В сердцах, конечно, много чего можно наговорить, но Лильку Глеб заказывал и самого Матвея в тюрьму собирался отправить. Потом и киллеры в дело включились, пусть и с подачи Холодова.
— Рубахов? — спросил Пухнарь.
— Он Холодова пытался сместить, — проговорил Матвей. — Тот подвинулся, но у руля остался, Лильку замазал и Глеба мог подставить. Думаю, тот решил отплатить ему той же монетой, подставил Холодова под удар и попытался решить вопрос со мной. Теперь я просто обязан размазать Холодова по стенке.
— А если бы с тобой решили?
— А ты на что? Или не подпишешься за меня?
— Я? Матвей, да я за тебя что угодно сделаю! — Пухнарь выразительно скрестил ладони на груди.
Матвей отправил его домой и вызвал к себе Саню Шаркунова. Нужно было обсудить с ним одну проблему.
Дом новый, а сон старый. Матвей взял ее без всяких прелюдий, мощно, грубо, но Лилия ничуть не возражала.
Это с Глебом ей было бы противно, а после Матвея она проснулась в горячем поту, довольная и даже счастливая. За окнами уже крался рассвет, рядом сопел в две дырочки Глеб, а на ней лежал Матвей. Видение ушло вместе со сном, но его присутствие исчезало так же медленно, как ночь уступала место утру.
Лилия хотела в туалет, но с кровати поднималась с мыслью о том, что нужно принять душ, и улыбалась сама себе. Не было никакого секса, но как же сильны ощущения. Хорошо, если каждую ночь так будет.
В туалет она могла сходить, не покидая спальни, но ей захотелось холодной минералки. И во рту что-то пересохло, и охладиться не помешало бы, а вода на тумбочке теплая, комнатной температуры.
Лилия вышла из спальни в холл, увидела Матвея, стоявшего у лестницы, и улыбнулась ему. Ее видение ушло недалеко. Ей очень хотелось исчезнуть в предрассветных сумерках вместе с ним.
Но Матвей не исчезал. Он медленно подошел к Лиле.
Она даже уловила его дыхание и пробормотала:
— Ты как здесь?
Матвей подмигнул ей и прошел мимо, едва задев ее рукой. По лестнице поднимался парень, лицо которого показалось ей знакомым. В руке рация, за поясом — пистолет. Круто. Даже если бы Лилия захотела ударить Матвея в спину, то не смогла бы это сделать.
Матвей зашел в спальню. Глеб как будто почувствовал его, увидел, вскочил.
Лилия криво усмехнулась. Сам во всем виноват. Старую охрану разогнал, а новую набрать не успел.
— Какого черта? — спросил Глеб.
У Матвея не было оружия, во всяком случае, на виду, но ведь он мог убить и голыми руками. Вид у него был такой, как будто он именно за этим и пришел.
Лилия подумала о том, что у них теперь есть горничная. Ей не придется самой менять белье, если Глеб вдруг обделается от страха.
— Ты угрожал меня убить, — тихо сказал Матвей.
Тут Лилии тоже стало страшно. Глеб, конечно, чмо еще то, но у него есть и положительные стороны, особенно в материальном плане.
— Матвей, не надо! — сказала Лилия, взяла Матвея за руку, и снова на нее нахлынуло.
Нет, она не хочет и не станет изменять мужу, но ведь Глеб может умереть. Тогда Лилия станет богатенькой вдовой.
— Тебе не надо. — Матвей сурово глянул на нее, и Лилия отпустила его руку. — Не вмешивайся.
Нет, уж лучше пусть Глеб живет. Вдруг он уже завещал свое состояние матери?
— Я и сейчас хочу тебя убить, — с петушиной злостью прошипел Глеб.
— Кто подорвал мой «Мерседес», пытался убить меня?
— Твой «Мерседес»? — Голос у Глеба дрожал и срывался от внутреннего перенапряжения.
— Машины нет, а я есть, — тяжело роняя слова, проговорил Матвей. — С тобой будет наоборот. Машина останется, а ты… — Он нарочно не закончил фразу, чтобы Глеб остро прочувствовал свой приговор.
— Но я ничего не делал!
Глеб сидел на кровати, натянув простыню на грудь. При этом он похож был на женщину, которую муж застукал в постели с любовником.
Но Лилия далека была от того, чтобы поднимать его на смех. Она и сама чувствовала себя голой и беззащитной. Последнее смущало ее куда больше, нежели первое.
— Я в этом не уверен, — сказал Матвей и в упор посмотрел на Глеба.
Глеб не выдержал его взгляд, разжал пальцы. Простыня сползла на живот. Сейчас он выглядел так, как будто готов был отдаться Матвею, лишь бы тот его не убивал.
Не выдержала и Лилия, сухо сплюнула в сторону мужа.
— Но я и правда ничего!..
— Именно так, — заявила Лилия. — Честное слово, он тут не при делах.
Матвей повернул к ней голову, посмотрел молча, вопросительно.
