Хотелось бы выделить последний заметный центр нефритовой эпохи – находящуюся несколько в глубине континента, но также вблизи реки Янцзы в ее среднем течении (современная провинция Хубэй) культуру Шицзяхэ (2500–2000 гг. до н. э.). Искусство обработки нефрита здесь превзошло все найденное в описанных выше поселениях. К тому же в этих местах был обнаружен настоящий город площадью 120 гектаров, причем правильной планировки. Город окружали стены, в нем имелась система каналов, и считается, что его жители использовали лодки для передвижения по городу. В этой «неолитической Венеции», по-видимому, обитало от 15 до 50 тысяч человек. Также интересно, что здесь выращивали как рис, так и просо. И именно в этом поселении археологами были найдены кусочки меди, что на данный момент являет самым ранним фактом обнаружения металла в южном Китае. По некоторым данным, металлическими инструментами как раз обрабатывали нефрит.
Очевидно, структура неолитических обществ в бассейне Янцзы была сложнее, чем в культурах, находившихся севернее, которые считаются зоной формирования современных китайцев. Фактически культуры Шицзяхэ и Лянчжу обладают всеми характеристиками, которые позволят называть их ранними государственными образованиями, или протогосударствами. Около 2000 г. до н. э. территории культур Шицзяхэ и Лянчжу подверглись нападению с севера, со стороны носителей культуры Луншань. Культура Лянчжу при этом была полностью уничтожена, хотя завоеватели, очевидно, позаимствовали у нее прекрасные нефритовые изделия, которые продолжали бытовать и в эпоху бронзы. Шицзяхэ, по-видимому, выстояла, но ее существованию вскоре положило конец крупное наводнение.
Как видим, распространившись в разных древних культурах, нефрит по-разному использовался – где-то для украшений, где-то для производства утилитарных предметов, орудий труда. Ученые сначала отказывались признавать за нефритом утилитарную роль в древних обществах, поскольку считали этот камень хрупким для изготовления орудий. Также изучение имевшихся в музейных коллекциях нефритовых изделий показало, что они, как правило, не были заточены по рабочим краям. Но что более странно, даже те, которые имели заточку, не несли следов их использования. Только в последние десятилетия появились публикации некоторых орудий из нефрита с зазубринами и сколами на рабочих поверхностях или с отремонтированными (повторно сделанными) отверстиями для крепления их к древку.
Эти факты породили дискуссию о том, для чего же использовали эти приспособления. Некоторые считали, что нефритовые орудия могли быть лишь элементами ритуальных действий и не использовались в повседневной жизни. На справедливость этой теории указывало и то, что нефритовые орудия находили часто как инвентарь погребений. Их, например, могли использовать лишь единожды для специальной церемонии жертвоприношений во время похорон. Тут важно отметить, что зачастую это были погребения людей, по статусу, очевидно, стоящих выше, чем их соплеменники. Это натолкнуло других исследователей на альтернативную версию. Они считали, что нефритовые изделия были при жизни их хозяев отличительными признаками их особого положения в обществе. А раз так, то владельцам этих драгоценных изделий просто не было необходимости использовать их по назначению. Иными словами, нефритовым кинжалом или топором не обрабатывали дерево просто потому, что его владелец (например, вождь племени или шаман) не занимался таким видом деятельности, а вовсе не потому, что этим орудием нельзя производить такие работы. При этом антропологами новейшего времени было подтверждено, что племена маори эффективно использовали нефритовые орудия труда для рубки деревьев и постройки лодок.
Китайские и западные ученые говорят, что нефритовую эпоху и культуры (племена), которые владели секретом обработки этого камня, можно рассматривать как отдельный феномен древней китайской истории, как некую общность, которая ушла вперед в развитии среди окружавших их племен. Появление нефритовых изделий, рост спроса на них, очевидно, были свидетельством трансформации общества. Возможно, начался распад родовых общин, появлялись общины, которые уже находились на стадии перехода к сложной социальной структуре и ранним типам государственности.
Из общей массы соплеменников выделялась отдельная группа людей, которые умели изготавливать эти предметы (ремесленники), и другая группа, которая ими пользовалась (знать и жрецы). Через новые технологии и предметы (которые не были доступны простым людям) также консолидировались новые ритуальные практики, а с ними утверждалось неравенство, формировалась привилегированная прослойка общества, а возможно, и утверждалась новая идеология.
Неизвестно, что люди того времени думали о нефрите, но в китайских текстах последующих времен, в том числе в древнейших надписях на гадательных костях, иероглиф «нефрит» подразумевал материальную ценность и связывался с ритуальными действиями. Еще позже (в текстах последних столетий до н. э.) нефрит стал ассоциироваться с моральными ценностями идеального правителя, а также с духовной и магической силой. Еще позже он стал ассоциироваться не только с моральностью, но также с красотой, властью, защитой от злых сил и даже с бессмертием.
В словаре «Шовэнь Цзецзы», написанном в эпоху династии Хань, в I веке до н. э., иероглифу, который обозначает «нефрит», посвящено целое восхваление, где качества камня сопоставляются с качествами благородного человека:
Нефрит самый благородный из камней и заключает в себе пять добродетелей и достоинств. Он гладкий и теплый, что соответствует гуманности. Его прозрачность позволяет видеть суть, что соответствует справедливости. (При ударе) звучит звонко и его слышно далеко, что соответствует мудрости. Его прочность соответствует смелости, а четкость его линий и чистота не вызывают зависти, что является воплощением порядочности (честности).
Хотя нефритовая эпоха была лишь финальной фазой неолита, в Китае, на удивление, ряд его практик, особенно связанных с погребениями, сохранялись очень долго. Так, в 1968 г. китайские археологи произвели всемирную сенсацию, открыв погребение принца Лю Шена, умершего в 113 г. до н. э. В огромном мавзолее было найдено 2800 предметов, но самым удивительным были «костюмы» усопшего принца и его супруги, сделанные из нефрита. 2690 небольших нефритовых пластин были тщательно подогнаны друг к другу. В уголках каждого нефритового квадратика были высверлены дырочки, сквозь которые продевали золотую проволоку, чтобы «сшить» всю конструкцию. Этот нефритовый «костюм» покрывал все тело с ног до головы; по верованиям древних китайцев, он мог предохранить тела покойников от разложения.
В древних китайских текстах говорится, что такие нефритовые «костюмы» делали и для императоров, и для самых высокопоставленных аристократов династии Хань. Что интересно, уже в 1983 г. еще одно погребение с нефритовым «костюмом» было открыто в провинции Гуандун на юге Китая. Эту роскошь в 125 г. до н. э. позволил себе правитель Ван-выонг протовьетнамской династии Чьеу, который был императором в королевстве Наньюэ. Это королевство контролировало часть территорий современного Северного Вьетнама и Южного Китая. Заказывая себе нефритовые погребальные одеяния, этот властитель явно давал понять, что он ни в чем не уступает китайскому императору династии Хань.
