Вероятно, несколько ранее эта территория была населена охотниками и собирателями, но развитие скотоводства дало тот же эффект, что и земледелие в случае оседлых племен. В степи возникает культура кочевников, или номадов, которые постоянно передвигались со своими стадами, чтобы занять лучшие места для пастбищ. Мобильность этих племен потребовала изобретения колеса и повозки.
При этом на данный момент местом изобретения колеса считается Восточная Европа – колесо, датированное V тыс. до н. э., было найдено на трипольских поселениях в Румынии, откуда это изобретение быстро распространилось на Восток. В IV тыс. до н. э. оно уже было известно в Месопотамии. Это были массивные колеса, сделанные из цельного куска дерева или досок. Такой вид колеса натолкнул жителей Ближнего Востока на идею создания другого важного приспособления – гончарного круга.
В Китае, очевидно, колесо стало известно не ранее рубежа II тыс. до н. э., хотя в начале 2020 г. появилось сообщение, что отпечатки следов колеса были найдены на территории поселения Пинлянтай (провинция Хэнань), которое относят к зоне распространения культур Луншань и датируют 2200 г. до н. э. В отчете археологов говорилось, что колеса были шириной 10–12 сантиметров, и им удалось зафиксировать след от двухколесной повозки длиной более 3 метров. Расстояние между колесами составляло 80 см. Цинь Лин, руководитель экспедиции, которая ведет работы на памятнике Пинлянтай, заявил, что это важная находка. Ранее древнейшим отпечатком колеса считалась находка в Яньши (провинция Хэнань), датируемая 1700 г. до н. э. Целый ряд китайских ученых придерживаются мнения, что в Китае колесо было изобретено независимо от Европы.
Впрочем, не вызывает сомнений, что, например, колеса со спицами были изобретены именно на западе Евразии, а ставшая популярной в Китае одноколесная тачка – в Греции в IV в. до н. э. и попала в Азию лишь несколько столетий спустя.
Эти свидетельства говорят о том, что люди, знающие секрет колеса и умеющие строить повозки, скорее всего, приехали на территорию Древнего Китая с Запада. Еще больше оснований так утверждать дает история доместикации лошади, которая началась в евразийских степях межу Черным и Каспийским морями в V тыс. до н. э. Вероятнее всего, сначала диких коней ловили и содержали как домашних животных ради мяса и молока. Одомашненная лошадь появилась не позже 4000–3500 гг. до н. э., и, возможно, именно тогда человек впервые взобрался на спину этого грациозного животного и постепенно научился им управлять. Впрочем, точно не известно, когда верховая езда стала обычным делом для кочевников. Для этого необходимо было придумать элементы конской сбруи – прежде всего уздечки.
Согласно исследованиям конца прошлого века, проведенным известным украинским ученым Дмитрием Телегиным на материалах среднестоговской культуры (5300–3750 гг. до н. э.) на Днепре, челюсти найденных здесь лошадей уже имели следы и повреждения, которые могли остаться от уздечек, сделанных из кости или дерева. Автор датировал находки примерно IV тыс. до н. э. При этом коневодство у насельников как среднестоговской культуры, так и находящейся несколько восточнее от нее, в Поволжье, и во многом схожей с ней хвалынской культуры было весьма развито. Эти племена были протоиндоевопейскими и предшествовали возникновению в степном поясе, на западе Евразии, ямной культуры, точнее, Древнеямной культурно-исторической общности в эпоху ранней бронзы (3600–2300 гг. до н. э.). «Ямники» получили свое название от захоронений в ямах, над которыми насыпались курганы.
Эти полукочевники (они также занимались земледелием) держали овец, коз, свиней, собак, охотились на оленя, кабана, лося, косулю, выдру, волка, лису, бобра, дикого осла. Лошади, очевидно, были нужны для контроля их стад, но спустя тысячелетия они позволили кочевым племенам совершать трансконтинентальные миграции.
Одна из теорий говорит о том, что примерно в III тыс. до н. э. часть представителей ямной культуры начала миграцию на восток и достигла предгорий Алтая. Здесь мигранты из Европы ассимилировались с местным населением и положили начало афанасьевской культуре (III–II тыс. до н. э.), которая уже знала обработку самородной меди методом холодной ковки.
Другим важнейшим изобретением этой эпохи стала колесница, которая появилась на рубеже II тыс. до н. э. в Сибири у представителей синташтинской культуры, относящейся к Андроновской культурно-исторической общности (ок. 2000–900 гг. до н. э.). При этом андроновцы, по мнению многих исследователей, являются генетически связанными с культурами, которые продвинулись из Сибири далеко на юг и привнесли в северные районы Китая собственную полукочевую культуру.
Именно потомки андроновцев (одни ученые считают, что это были тохары, другие – что это были представители карасукской культуры (время существования конец II – начало I тыс. до н. э.)) установили контакт между Южной Сибирью и северными районами Китая. Каналом культурной коммуникации был бассейн реки Тарим в современном Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) КНР, затем путь на восток шел через так называемый Ганьсуйский коридор (по названию провинции Ганьсу), который в китайских источниках называется коридор Хэси (дословно коридор «к западу от Реки [Хуанхэ]»). Именно по этому маршруту древние европейцы проникали в Китай. Исследование мумифицированных погребений в бассейне реки Тарим доказало пребывание тут европейцев. При этом в могильнике Сяохэ, расположенном западнее озера Лобнор, в 8 мужских погребениях оказались европеоиды с хромосомным набором жителей Восточной Европы. На другом кладбище – Янбулак (самые ранние мумии датированы XVIII в. до н. э.) – обнаружено 21 погребение монголоидов и 8 – европеоидов со светлыми или рыжими волосами.
Очевидно, что здесь находилась зона контакта, выходцы из Китая тоже мигрировали, они шли на Запад и передавали скотоводам свои навыки, например, в земледелии. Но знания о наиболее значимых изобретениях, которые будут стимулировать развитие Китая в новую эпоху, эпоху металла, проникали с Запада. И уже под воздействием этого импульса китайцы создали совершенные собственные, во многом уникальные технологии металлургии.
На процессы, происходившие к северу, западу и северо-западу от границ собственно Китая в ту древнюю эпоху, нам предстоит еще не раз обращать внимание. Ведь с этой поры влияние Евразийской степи и кочевников на развитие цивилизации в Китае становится постоянным и будет продолжаться несколько тысяч лет. Некоторые исследователи даже пытаются представить всю историю Китая как борьбу между кочевым населением, как правило, пришлым, и предками китайцев – оседлыми земледельцами. Однако можно сказать, что это не всегда была война, было также и мирное взаимодействие, которое приносило пользу.
Теперь все больше ученых считают, что пограничные районы с Евразийской степью были не столько источником угрозы для Китая, сколько местом контакта и взаимодействия, обмена и слияния для разных культур, народов и рас. Все больше китайских ученых готовы признать, что взаимные контакты имели место, и влияние их участников было обоюдным.
Теперь споры концентрируются в основном вокруг вопросов о характере этого взаимодействия – было оно мирным или воинственным, до какой степени оно влияло на взаимодействующие стороны, на кого больше и на кого меньше и так далее. Получить ответы на эти вопросы порой бывает очень сложно.
