В целом можно говорить, что на протяжении всего периода существования Западной Чжоу территории бывшей династии Шан и восточнее нее были местом военной активности чжоусцев. В то же время западные районы страны оставались для них культурно-религиозной митрополией и исторической прародиной. И такое положение сохранялось вплоть до VIII в. до н. э.
Тем не менее можно утверждать, что именно во времена Чжоу в Древнем Китае появляется династия с явно выраженными характеристиками государственного образования, и говорить о том, что впервые чжоуский государственный аппарат стал организующей силой общества. Власти активно участвовали в становлении новой социально-экономической структуры.
На данный момент можно предположить, что именно при Чэн-ване сложилась система власти верховного правителя, который управлял страной с помощью аппарата назначаемых им должностных лиц, перед которыми ставились определенные административные задачи. При этом более высокое положение занимали те сановники, которые имели непосредственный доступ к правителю или, например, оглашали для других распоряжения вана. Также весьма высокий статус имел цзай – управитель, который вместе со своим ведомством обеспечивал хозяйственные нужды дворца и руководил придворными ремесленниками. Важным для жизнедеятельности дворца было ведомство, контролировавшее поля, с которых кормился двор. Для их обработки привлекались жители окрестных поселений, которые отбывали на землях вана трудовую повинность, барщину. В определенных районах страны для таких работ привлекалось все трудоспособное население. Сам правитель принимал участие в ритуальной вспашке поля весной, что было сакральным действием, расценивалось как жертвоприношение и обеспечивало хороший урожай. Традиция ритуальной весенней вспашки поля верховным правителем-ваном (а позже императором) соблюдалась в Китае вплоть до новейшего времени.
Примерно с IX в. до н. э. сложилась так называемая система «колодезных полей». Ее название происходит от иероглифа цзинь — «колодец», который напоминает по виду поле для игры в «крестики-нолики» или символ #. По такому принципу и подобию квадратное поле делилось на девять равных участков, из которых восемь внешних наделов находились в пользовании крестьян – один участок на одну семью, а девятый, центральный участок – гун принадлежал государю.
С этой части земли и кормился двор, а крестьяне на остальных восьми участках должны были отрабатывать барщину. В Древнем Китае эта система распределения и обработки земли долго считалась самой совершенной, передовой и справедливой. Так, согласно одному из сообщений, для того чтобы крестьяне не бедствовали, раз в три года происходило перераспределение полей между семьями, чтобы «те, кому досталась плодородная земля, не одни процветали, а те, кому достались неурожайные поля, не одни бедствовали». Здесь мы видим двойственность характера собственности на землю – ею нельзя было владеть, но можно было распоряжаться.
По мнению китайских ученых, землепользование на основе такого раздела бытовало весьма давно, еще в эпоху Шан. Такая система могла сложиться ввиду необходимости защиты полей от засухи и вредителей, а также она обеспечивала доступ к различным участкам поля по дорожкам, проложенным между ними. При этом девятый участок в древности мог быть общей землей родовой общины. Но чжоусцы не только захватили эту землю, превратив свободно работавших на ней крестьян в крепостных (нунну), но также установили, основываясь на этой системе землепользования, свою систему учета земли, трудовых повинностей крестьян и налогообложения. Считается, что размер каждого из девяти участков составлял 1 му (старая китайская мера площади, равная 666,7 м2). Позже вместо барщины крестьян хотели заставить платить десятую часть урожая и со своих полей.
Китайские философы древности назовут колодезную систему идеальным способом согласования человеческой деятельности на земле с естественными законами природы. А раз так, то при разделении земли таким способом происходит организация ее в соответствии со структурой мироздания. Вспомним, что еще легендарный Великий Юй, укротитель всемирного потопа, разделил свои земли на девять частей.
Кроме того, сохранились тексты, на основании которых можно сделать вывод, что в Западной Чжоу власти установили плату за пользование лесами, пастбищами, водоемами, горами и другими природными ресурсами. Все они названы источниками «выгоды для государства», и ими управляли отдельные чиновники, ответственные за порядок на принадлежащих чжоускому вану заповедных территориях. Также двор обогащался за счет постоянных военных походов против приграничных варварских племен. Часть добычи поступала в распоряжение двора. Кроме того, часть варварских племен – под угрозой новых карательных акций – облагалась повинностями, которые они должны были нести в пользу Чжоу.
Сын Неба и Небесный мандат
Но не только за счет силы оружия держалась новая династия. Важную роль играла и новая идеология. Как отмечают исследователи, поскольку правители Чжоу выступали как инородная, пришлая и «варварская» сила по отношению к массе покоренного населения, многие аспекты деятельности правителя и его чиновников представлялись последнему как действия, имеющие ритуальный характер. Затем потребовалось создание новой религиозной доктрины, в основе которой лежала сакрализация личности самого правителя династии Чжоу. Основным новшеством, выработанным идеологами Западной Чжоу, стала доктрина о связи народа с космическим началом – Небом – через личность верховного правителя-вана.
Почва для возникновения этой доктрины обнаруживается уже у шанцев, которые почитали Шан-ди. Чжоусцы лишь несколько доработали эту концепцию, назначив Шан-ди «Небесным владыкой», а его земным аналогом стал именно чжоуский ван. Таким образом, теперь Шан-ди и чжоуский ван выступали как два мироустроителя, каждый из которых занял свое место в иерархии – «верхнее», «небесное» принадлежало Шан-ди, «нижнее», «земное» – Ся-ди, чжоускому вану, которого также стали именовать Сыном Неба (тяньцзы).
Между ними располагались прочие боги, которые теперь также должны были подчиняться Шан-ди. Важнейшими из них были бог Земли и бог Зерна, во имя которых продолжали устраивать церемонии и совершали жертвоприношения, а также многочисленные локальные божки и духи. В этом плане чжоусцы инкорпорировали новые установки в существовавшие в эпоху Шан культы. Но их внутреннее содержание обогатилось.
Летописная традиция отдает заслугу в становлении династии Чжоу брату У-вана по имени Чжоу-гун, который, соответственно, приходился дядей Чэн-вану. Надписи на бронзовых сосудах действительно упоминают такого сановника, но отводят ему скорее второстепенную и рядовую роль. В китайских же летописях именно ему приписывают создание и организацию многих новшеств в период династии Чжоу.
Чжоу-гун якобы стал регентом при малолетнем Чэн-ване сразу после смерти У-вана. Именно ему приписывают авторство доктрины, согласно которой предками чжоуских ванов была мифическая «династия Ся». С тех пор легенда о «династии Ся» стала кочевать из одного древнекитайского текста в другой, хотя, как упоминалось выше, археологическими находками существование этой династии пока не подтверждено. Однако для первого правителя Чжоу идея о связи с древней династией, которая предшествовала династии Шан, была очень важна. Это должно было убедить покоренные завоевателями народы в том, что Чэн-ван лишь восстанавливал давно существовавший порядок вещей. Исходя из этого постулата, все то, что творилось в эпоху Шан, особенно в ее финальной фазе, чжоусцами представлялось как ошибочное, вредное и злое. Как отмечалось выше, в чжоуских текстах изменено само название народа шан на инь, с явно унизительным контекстом.
