Сюнь-цзы, напротив, считал, что изначально в человеке заложены «разврат и хаос», любовь к выгоде, и если следовать природе, то из человека никогда не выйдет благородного мужа. Чтобы стать таковым, человеку нужно всю жизнь обучаться и неустанно трудиться. С последним тезисом соглашался и Мэн-Цзы, но если он считал, что нужно «вскармливать» благую природу человека в процессе обучения, то Сюнь-цзы считал необходимым преобразовывать злую естественную природу и создавать новую.
Эта дискуссия по самым важным вопросам, начатая конфуцианцами, во многом повлияла на другие направления мысли и становление других философских школ в Древнем Китае.
Моизм
Учение моистов (V – начало IV в. до н. э.) возникло, очевидно, сразу после смерти Конфуция и было откликом на многие постулаты и идеи последнего. Основатель учения по фамилии Мо также происходил из царства Лу. Его имя было Ди. Так же, как и «Учителя Куна» – Кун-цзы, основателя этой школы начали называть Мо-цзы. Его учение широко распространилось по китайским царствам благодаря тому, что эта школа имела более жесткую организационную структуру и от ее приверженцев требовалось выполнение определенных правил. Ее глава – цзюй цзы — осуществлял контроль деятельности рядовых членов, которым предписывался аскетичный образ жизни, дабы они могли служить примером в осуществлении моистских принципов – «всеобщей любви и взаимной выгоды», «экономии в расходах». К тому же ее адепты не только обладали философским знанием, но и имели навыки строительства крепостей и фортификационных сооружений, планирования штурмов городов и осад, что было их преимуществом перед кандидатами из других школ, когда речь шла о том, чтобы наняться к тому или иному правителю. При этом в целом они выступали противниками войны, и известно немало случаев, когда они предотвращали нападение одного государства на другое. В то же время моисты были инициаторами вооруженного сопротивления низов произволу правителей различных китайских царств. Как странствующие рыцари они сами часто становились на сторону тех, кого считали притесняемыми. Мо-цзы умел отличать справедливую войну от несправедливой. «Нападение» он считал несправедливым, а «карательные походы» одобрял.
В отличие от этики раннего конфуцианства, предполагающей градации взаимоотношений в зависимости от степени родства и социальных ролей, моисты настаивали на едином критерии нравственности. Именно с целью установления «единого критерия добра и зла» были избраны Сын Неба и его помощники. Они были призваны реализовывать этот критерий, «награждая тех, кто совершит добродетельный поступок», и наказывая за недобродетельные поступки. Правитель также должен был подавать пример добродетельности.
Согласно воззрениям моистов, для эффективного управления государством следовало назначать на высокие посты действительно одаренных людей. Поэтому нельзя было различать бедных и богатых, ближних и дальних родственников. Основываясь на идее практичности и утилитарности, Мо-цзы утверждал: «Способствуя пользе Поднебесной, искореняешь вред для Поднебесной». Моисты критиковали концепцию Небесного повеления, или Небесного мандата, поскольку считали, что если следовать лишь ему, как чему-то предопределенному, то у правителя не будет возможности самостоятельно принимать необходимые управленческие решения.
Исходя из критерия полезности, моисты критиковали конфуцианцев за приверженность к пышным ритуалам, которые обременительны и требуют больших расходов, а значит, доводят народ до бедности, истощают государство. Траур опасен и вредит делам, считали они. Они также выступали против почитаемой конфуцианцами музыки, считая, что она отвлекает людей от мыслей о «еде и одежде», и даже выступали за ее запрет. За это их жестко критиковали представители конфуцианской школы, которые говорили, что Мо-цзы думает только о практическом применении, но ничего не знает о культуре. Эта дискуссия пронизывала всю историю древнекитайской мысли того времени.
Лао-цзы и даосская школа
Несколько отстраненными от этой дискуссии были даосы. Это философское учение, по-видимому, сложилось даже ранее, чем учение Конфуция, поскольку его основатель, Лао-цзы (604 – ок. 531 г. до н. э.; на самом деле дата смерти не установлена), был старше Конфуция. Существует легенда, что он вырос в утробе матери и родился уже стариком, отсюда происходит его имя – Лао-цзы дословно означает «Старый ребенок». Но в древних текстах он упоминается под именами Ли Эр или псевдонимом Ли Дань. Его биография, пожалуй, самая мифологизированная из биографий всех древних мудрецов. Некоторые утверждают, что он прожил почти 200 лет, а другие пытаются доказать, что такого человека не было вовсе.
Ученые также спорят о том, насколько сформированным было учение уже в эпоху Восточной Чжоу, ведь первое упоминание о даосизме как о философской школе относят лишь к эпохе Хань. Тем не менее, согласно древним текстам, молодой Конфуций консультировался с Лао-цзы по поводу трактовок древних ритуалов, поскольку тот был хранителем императорского архива и придворным историографом. Позже, однако, он решил оставить официальную службу и стать отшельником.
По легенде, Лао-цзы вообще покинул пределы Китая и отправился странствовать на Запад. Пересекая границу, в качестве платы он оставил начальнику пограничной заставы текст трактата, который называется «Дао Дэ Цзин». Поскольку в его названии использованы уже знакомые понятия: дао — путь (также в школе даосов это закон бытия, космоса, универсальное единство мира и начало всех вещей) и дэ — благодать, или благая сила, то само это название пытаются перевести по-разному – и как «Трактат о пути и добродетели», и как «Трактат о пути и благодати». До сих пор нет единого мнения по поводу времени написания «Дао Дэ Цзин» и его авторства. Многие считают, что текст был написан не одним автором, и уже в древности ученые писали, что этот текст весьма сложен для понимания, поскольку составлен так, что допускает множество вариантов прочтения и интерпретаций смысла. Его наиболее ранние версии датируются III в. до н. э., а местом создания называют государство Чу, уроженцем которого был Лао-цзы.
Согласно его учению, Дао – это «нечто туманное и мутное», которое, однако, содержит «подлинные семена» всего. Дао существовало еще до появления Небесного владыки, поэтому Лао-цзы отвергал божественную суть Неба. По его мнению, Дао, берущее начало в пустоте и отсутствии, порождает «десять тысяч вещей» – те есть все сущее. Но при этом Дао «рождает (вещи), но не имеет их, дает им вырасти, но не распоряжается ими, действует, но ни на что не опирается». Отсюда Лао-цзы выводил теорию недеяния (у вэй). Применительно к управлению он понимал это как ограничение любого – позитивного либо негативного – вмешательства правителя в дела простого народа. Он выступал против государства, основанного на силе и законе, поскольку считал, что оно лишь плодит воров и разбойников, но еще больше критиковал конфуцианскую идею человеколюбия и долга, поскольку они являлись противоположностью недеянию.
Таким образом, даосы считали, что мудрому правителю не стоит насаждать справедливость и выдумывать законы. Напротив, он должен следовать Дао, которое «никогда не действует, но нет ничего такого, чего бы оно не совершало».
